Бинокль» записал историю педагога об отдыхе в детском лагере.
Многие из нас помнят летние каникулы, непременным атрибутом которых была поездка в детский лагерь. Путёвки на работе родителей разлетались, как горячие пирожки — профсоюз работал. Утренние построения, речёвки, спортландии и дискотеки — стандартная культурная программа любого лагеря. Угол советскости в оазисе демократии. 18 дней дисциплины, повиновения и оздоровления. За малейшую провинность — штраф и прилюдное порицание на утреннем построении. Изменилось ли что-нибудь со времён нашего детства? В лагере «Зарница» точно нет. Мы публикуем историю Матвея Лишина, педагога дополнительного образования, которому «посчастливилось» провести смену в этом лагере.
Скажу сразу, что я впервые попал в систему стандартного детского лагеря. Я работаю в центре внешкольной работы «Ветразь» и веду театральные кружки для детей. Ежегодно в июне мы с ними выезжаем в импровизированный лагерь за город. Составляем культурную программу, которая состоит из игр, постановок и посиделок у костра.
Четыре года подряд мы ездили на турбазу у озера Вяча, которая относится к тракторному заводу. Детям там нравилось, единственным нюансом для них был туалет на улице. Но это всё мелочи жизни. В этом году турбаза была закрыта на ремонт, и нам пришлось искать новое место дислокации.
Решение было найдено: лагерь «Зарница». Принадлежит он заводу «Интеграл» и позиционируется как лучший в Минском районе. Мы начали собираться. У каждого лагеря свои особенности. Первая особенность — это заселение. Раньше я всегда заселялся вместе с детьми в день заезда. Здесь же нужно было приехать за день до заселения, оформиться на работу и подготовить спальные места для детей. В этом я ничего страшного не увидел.
Заселялись в лагерь мы с 12:00 до 21:00. Комнаты в лагере рассчитаны на четыре человека. На мой отряд в 34 ребёнка было выделено шесть комнат. Детей расселили по шесть человек в три ряда кроватей. Проход был настолько узким, что туда помещалась лишь одна нога.
Я, как воспитатель, который несёт полную ответственность за детей, должен был жить с ними в одном корпусе. Места, конечно же, для меня не оказалось. Предложили заселиться либо во второй корпус, который своим видом напоминал декорации из фильма «Дурак», либо жить в одной комнате с детьми. Я выбрал второй вариант. Со всеми детьми я был знаком, некоторые со мной ездят в лагеря пятый год подряд, да и сам я приходил в комнату только переночевать. К студентам-вожатым у администрации лагеря было «особое» отношение — их разместили в холодном спортзале на матрацах.
Как и в каждом лагере, в «Зарнице» был свой штат сотрудников. Во главе уголка советскости (все как один сотрудники гордились тем, что лагерь чтит старые добрые традиции Советского Союза) стояла директор. Возглавляла она его не первый год и в итоге оказалась самой адекватной женщиной. Все в лагере разговаривают только на повышенных тонах и с позиции собственного превосходства. Если директор вначале показала себя и потом с ней у нас наладились отношения, то с остальными членами лагерной команды постоянно возникали конфликты.
Учить пытались буквально все. В первый же день я вступил в конфронтацию с поваром. В лагере всегда накрывали на стол ребята из первого и второго отряда. Так было заведено. В мои обязанности входило привести детей в столовую, налить в кружки компот или чай и помочь расставить столовые приборы.
Женщина-повар решила показать свою значимость, упрекнув меня в том, что я не помогаю накрывать столы. Сказано это было чуть ли не криком и тоном, не терпящим возражения. Я же возразил. Мне была непонятна её логика, почему я должен помогать накрывать столы другому отряду, когда мой стоит ещё в очереди. Казалось, что круговая порука должна была остаться вместе с руинами Советского Союза, но нет. В итоге повара поставила на место наш старший педагог — всеми уважаемый учитель со стажем, сказав, что задача повара командовать на кухне, и никак не воспитателями.
Крик и разговоры на повышенных тонах не прекращались на протяжении 18 дней смены. Кричали на детей, кричали на нас. Это, наверное, одна из тех традиций, которыми гордятся сотрудники лагеря. Показательным был случай, когда непосредственно старший педагог лагеря забежала ко мне в комнату в 22:00 и начала кричать на детей, что они не спят. Меня она не замечала, либо делала вид, что не видит.
Когда же её царское величие снизошло до меня, то она мне пригрозила неким мифическим штрафом за несоблюдение режима. Повторюсь, мы приехали в этот лагерь как автономная единица. Грубо говоря, мы арендовали у организации помещение. В нашем отряде было два педагога, и мы сами прекрасно знали, как вести себя с нашими детьми.
18 дней для меня были пыткой. Обычным «лакомством» служили сладкие котлеты. Долгое время я не мог догадаться, отчего у них такой вкус. Причина оказалась простой: cладкого батона в таких котлетах оказалось больше мяса. Описать еду сложно, её лучше один раз увидеть. Мясо нам дали два раза в виде гуляша. В остальном это была тушёная капуста с непонятным фаршем, недоваренный рис и околомясные субпродукты.
С утра нам давали молочную кашу или запеканку. К чаю был батон толщиной в 2,5 — 3 сантиметра с кусочком масла или с сыром. Два последних продукта так и не встретились в одном бутерброде за все время лагеря. Единственной отдушиной для детей были полдники и вторые ужины. На полдник давали фрукты, на второй ужин кисломолочные напитки и булочки.
Санитарные нормы также оставляли желать лучшего: грязные чашки, волос в котлете. Вечером мои дети пытались налить чай из чайника, но не смогли этого сделать: в носике оказался кусочек фрукта из компота, что давали днём. Был еще один неприятный случай с едой: в четверг днём повара приготовили плов, но на столах мы его увидели только в пятницу вечером.
Стахановский труд всегда похвален, но не в этом случае. Из-за плохого питания у девочки из моего отряда постоянно болел живот, и родители всерьёз думали, чтобы забрать её из лагеря. Директор уверяла нас, что вся еда приготовлена по нормам КШП (комбинат школьного питания), но дети не могли её есть. Мои мальчики просили родителей привезти им колбасы, хотя в обычной жизни её не едят. А вот в лагере захотелось.
Во всех лагерях есть свой режим и распорядок дня. Он стандартный и ничем не отличается от остальных. За развлекательную часть досуга детей отвечала культорганизатор — грузная женщина лет тридцати. Своё недовольство, как и все сотрудники лагеря, она высказывала криком. Её культурная программа была стандартна и однообразна: спартакиады с советской музыкой 60-х годов, мисс и мистер лагеря, один квест, флеш-моб и постоянные конкурсы, завязанные на танцах. Нас эта программа не касалась, и дети принимали в ней участие по своему желанию.
Основной прелестью режима было посещение душа. У нашего отряда это происходило с 17:30 до 18:00. Полчаса на 34 человека. Пять кабинок для мальчиков и столько же для девочек. Они, кстати, не закрывались. С детьми мы додумались подпирать их швабрами. На замки в лагере был дефицит. Они были только во входных дверях корпусов и комнатах вожатых. Ни туалеты, ни детские комнаты не закрывались, поэтому туда в любой момент мог зайти один из сотрудников лагеря и проверить порядок.
По вечерам в лагере дежурила милиция. Охраняла детей и на полставки штрафовала педагогов. Специальных мест для курения воспитателей на территории лагеря не было, приходилось выходить за территорию и прятаться в лесу, чтобы тебя никто не заметил. А это 500-600 метров. Если же ночью кто-то затихарился на территории, милиция тут же фотографировала нарушителя и выписывала ему штраф.
Отбой был строго в 22:00 и ни минутой позже. Нам лишь два раза в виде исключения разрешили с детьми задержаться возле костра до 23:00. Режим есть режим, за нарушение — штраф.
Полная путёвка в лагерь стоила около 500 рублей. Интеграл для сотрудников погашал 90% стоимости. Моим же детям она обошлась в районе 40% от стоимости. Многие родители высказывали своё недовольство лагерем, но оно ограничивалось бурчанием под нос и фразами типа: «Ну, ничего, в нашем детстве так же было». Запомнилось высказывание одной бабушки: «Если это лучший лагерь, то покажите мне тогда худший».
Мне же повезло с детьми, они у меня культурные, и все прекрасно поняли, что нам на этот раз просто не посчастливилось. На той же турбазе на озере Вяча мы были предоставлены сами себе. Отрабатывали свою программу, жгли костры, дети спокойно могли задержаться до часа ночи.
Питание там было тоже просто прекрасным: готовили студенты-практиканты, которые были заинтересованы в том, чтобы им поставили хорошую оценку. Один из немногих плюсов «Зарницы» — это общение детей с детьми. На турбазе же обычно отдыхали одни взрослые. На всё можно было бы закрыть глаза, если бы не отношение сотрудников лагеря. Я понимаю, что наша система образования далека от идеальной, но в любой ситуации мы должны оставаться людьми. Уезжал я из лагеря с чувством злости, досады и полной уверенности, что больше сюда я не вернусь.
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.