«Мы были другие» — самая распространённая фраза о современных школьниках. Только какие это — «другие»?
Какая нынче молодежь пошла мы узнали заранее и у тех, кто имеет к подросткам непосредственное отношение, и у тех, кто сталкивается с ними разве что случайно. Однозначного ответа о том, какими растут современные дети, мы не получили и решили напрямую поговорить с представителями поколения Z.
Никита, Влад и Филипп учатся в 11-ом классе и согласились пообщаться с нами, чтобы опровергнуть (или подтвердить) некоторые стереотипы о ребятах их возраста.
Татьяна: Эти дети воспитываются соцсетями. Для них интернет – это способ получить информацию.
Рита: У детей зависимость: телефонная, компьютерная.
Светлана: Стереотипы бабушек: компьютеры – это вред, оттого, что они сами не умеют пользоваться.
Юлия: Они развиты не по годам, возможно, более способны к обучению. Быстрее, чем мы, впитывают новую информацию.
Филипп: Можно сразу записать? Девочки самые неорганизованные в этом мире. Они не ходят никогда по одному, всегда вместе и постоянно опаздывают.
Существует мнение о том, что вся ваша жизнь протекает в интернете. Вы чувствуете проблему в том, что вы все время в телефоне или вы не ощущаете этого?
Влад: А в чем проблема? Так связываться удобнее.
Наверное, в реальности меньше общаетесь?
Влад: Не то чтобы меньше. Социальные сети нужны, чтобы договориться о том, как и где встретиться.
Никита: Некоторые злоупотребляют этим, становятся так называемыми хикками, т.е. сидят дома и не вылазят из соцсетей. А мы используем интернет для коммуникации между собой, просто для того, чтобы перекинуться парой фраз с человеком, который находится далеко от тебя, в другой стране, в другом городе. Например, уехал на отдых, а у друга день рождения – поздравить же надо, он же тебе близкий человек. Можно прислать видео, поговорить. Но как я сказал, нужно всему знать меру. Что угодно можно назвать плохим, если этим злоупотреблять.
Никита, как ты назвал таких людей – хикки?
Никита: Хикка – домосед [на самом деле, это сокращение от «хикикамори» — японского термина, обозначающего людей, отказывающихся от социальной жизни и, зачастую, стремящихся к крайней степени социальной изоляции — прим. ред].
Филипп: У меня телефона вообще нет.
Как друзья с тобой общаются?
Филипп: Два года я обхожусь без смартфона. Мне бывает трудно, когда где-то идет жесткая дискуссия и мне надо быть онлайн. Тогда я могу, в принципе, взять у Никиты телефон, у Влада. При необходимости я найду путь обхода. Я сейчас серьезно не горю желанием постоянно сидеть где-то в ВК или Инстаграме.
Ты ломаешь статистику. А вы пробовали учиться через соцсети, проходить курсы в интернете, использовать образовательные программы?
Влад: Я попытался на права выучиться с помощью приложения. Там есть специальные программы для тестов ГАИ.
Никита: Я прохожу начальные курсы обучения программированию с помощью телефона. Это, на самом деле, очень удобно, когда у тебя нет какой-либо литературы, и вместо того, чтобы заказывать ее и ждать полгода, еще и в корявом переводе, можно просто кликнуть и пользоваться. Раз нам это предоставляют, то почему нет? Польский также проще учить, подкрепляем некоторые свои знания. При помощи этого можно развиваться.
А в школе учителя пользуются интернетом, советуют программы?
Никита: Только по информатике учительница.
Филипп: Есть учительница географии. Может, она не единственная, у которой есть ВК, но суть в том, что она периодически выкладывает на странице домашнее задание, и нам не приходится спрашивать его у других. Это, на самом деле, круто, когда учителя идут в ногу со временем.
Никита: Однажды тему о замене людей машинами и компьютерными программами я уже для себя поднимал. И я считаю, что должен быть какой-то физический контакт, ты должен чувствовать человека, понимать, что он, грубо говоря, может дать «втык», если ты что-то не выполнишь, а программа не сделает этого. Учителя закладывают фундамент, ты в конце концов общаешься с живыми людьми, и это помогает очень в адаптации в обществе. Опыт общения с людьми всегда лучше, чтобы уметь ориентироваться, не теряться в различных ситуациях.
Рита: Подростки с трудом выражают мысли, хотят, чтобы их понимали без слов.
Татьяна: Мои дети и их друзья читают книги, которые даже я не читала.
Юля: Современные дети мечтают стать блогерами. Они поклоняются ютюб (инстаграм)-личностям и хотят быть, как они.
Если честно: читаете что-нибудь?
Филипп: Я сейчас дочитывал книгу. Читаю на немецком. Очень много. И это классно, потому что в Германии нет цензуры. Многое из того, что сейчас предлагают для нашего чтения, это не всегда то, что сейчас актуально, не всегда то, что нам сейчас интересно. Это основы, но я люблю, когда книга трогает меня, когда я могу вжиться в роль персонажа и представить что это происходит со мной. Молодежные романы, которые сейчас в Германии очень популярны прямо все рассказывают: и как мы разговариваем, и именно жизнь. Это доставляет удовольствие читать.
А какую книгу можешь посоветовать?
Филипп: Книга, которую я прочитал, называется «Чекпоинт Европа».
Никита достает из рюкзака роман Фицджеральда «Великий Гэтсби».
Никита: Ну, вообще я не очень люблю классику, потому что там слишком много лирики. Я не знаю, почему я не переношу лирику в каком-либо искусстве: в кинематографе, в литературе, в живописи. Не понимаю этих избыточных эмоций, которые нам хотят показать. Там все слишком сильно приукрашено. В книгах, которые нас заставляют читать, нет того, что нравится мне. Я, вот, действительно очень люблю читать фантастику, а не слюни, сопли, ваниль эту всю.
А эта книга? (Великий Гэтсби)
Никита: Я только начал, но да, мне очень нравится. Хоть здесь нет никакой фантастики, но в этой книге очень красиво все пишут.
Влад: Я читаю очень мало, к сожалению. Я больше спортсмен.
А по программе?
Влад: По программе последнее произведение было «Мастер и Маргарита», мне понравилось. Я и фильм посмотрел, и прочитал.
Раньше молодежь стихи писала. А сейчас все блогеры?
Никита: Та еще глупость.
Почему?
Никита: Не то чтобы глупость. Но я бы таким точно не занимался. Мне не нравится просто вся эта идея показывать свою жизнь, это никого особо не интересует.
Наташа: Если сравнивать с теми, кто родился во 80-х, наверное, современные подростки более открыты для общения, не страшатся проявить инициативу (их так не прессуют, как нас в свое время), поэтому они больше верят в себя!
Татьяна: Дети похожи на своих родителей. Хотим мы этого или нет. Поэтому из своей семьи они перетянут в свою не только образ питания и мышления, но и все ошибки своих родителей.
Рита: Подростки – бунтари. Доказывают нам, что небо синее, как будто это они и определили.
Что бы немедленно поменяли, если бы была возможность свое мнение донести до всех беларусов, например?
Филипп: БРСМ!
А вас заставляют вступать?
Никита: В добровольно-принудительном порядке.
Влад: Я в БРСМ.
И как тебе там?
Влад: Я ничего там не делаю.
Вы похожи на своих родителей? Хотели бы что-то поменять в них или перенять от них?
Никита: Я бы хотел перенять от родителей самые лучше черты. От папы – умение выкручиваться из любой ситуации, а от мамы – позитив всегда.
Как вы относитесь к Советскому Союзу?
Я – плохо. Воспоминания, конечно, светлые, но мы еще долго будем на себе этот крест тянуть.
Никита: Да! Вы в моей теме. Что бы я хотел донести до людей своего города и своей страны? Перестать быть страной постсоветского мира и поддерживать культ советского союза. Мои бабушки выросли в СССР. Я не хочу сказать, что там было плохо. Но свои нюансы были. И вот это зомбирование людей всех под одну гребенку, чтобы все мыслили однотипно, в некотором роде отразилось на их детях, то есть на наших родителях. А наши родители, конечно, гораздо меньше, но пытаются это перенести на нас. Я с бабушкой спорю по поводу того, что я пью кофе в кофейне, а не пью его дома. «Это же денег стоит!» — «Но, бабушка, если у нас есть на это деньги, почему я не могу пойти и посидеть в приятной компании и отлично провести время?» Они другие, они слишком сильно возвышают религию, роль материнства. Консерватизм. «Старое лучше!» – я бы хотел сделать все, чтобы люди отвлеклись от этого.
Влад: Добавить нечего. Я абсолютно соглашусь. Только это не устраивает.
Вова: Нам, старшему поколению, пофиг на них, мы их не видим в режиме «дом – работа – дом». До того момента, пока наши спиногрызы не подрастут. А с другой стороны мы часто подписаны на одни и те же каналы в youtube, у нас не такой сильный информационный разрыв, как с теми, кто старше нас на 16 лет.
Татьяна: Очень любопытные и любознательные. И если им не запрещать пробовать многие вещи самостоятельно – они удивляют и своим подходом, фантазией и порядочностью.
Анна: Свободные, активные, интересные, цепкие.
Рита: Не знают, что им нужно, для чего живут, нет мотивации.
Кто восхищает? В Бресте есть люди старше вас, на которых не стыдно быть похожими?
Никита: Прям похожими – нет. Но есть один парень ему 21, кажется… Ммм…
Влад: А! Понял-понял, программист!
Никита: Да, парень на отдельной волне в хорошем плане, при этом приятный человек. Он со своей компанией ребят добился некоторых успехов в той сфере, в которой они работают, недавно выпустили приложение. И, действительно, у него подход к жизни достаточно простой и жизнерадостный, я ни разу в жизни его не видел грустным. Влад Климук!
Филипп: Не знаю. Возможно у каждого по чуть-чуть. У парня из NAVI BAND, Леши, я бы зарядился оптимизмом, он реально классный. Я снимался с ними в клипе Coca-Cola, мы один день протусовались и это было очень интересно. Очень оптимистичный человек.
Я бы взял какой-то стержень у моего деда. Допустим, рассудительность.
А прямо таких выразительных нет людей.
Какими вы видите людей старшего поколения?
Влад: Мне очень не нравится, что у людей постарше это бурчание присутствует. Надо позитивней быть. Что бы не случилось – все к лучшему.
А чем увлекаетесь?
Филипп: Я перенял одно хобби у нашего знакомого – фотография на пленку, это реально прикольно. Когда ты вживую это все делаешь, весь процесс. Я не проявляю сам, но хотел бы этому научиться. Просто не рискнул еще.
Влад: Я стал в последнее время увлекаться спортивными играми – баскетбол, волейбол. Последние месяца три. То соревнования, то просто поиграть. Даже в школе после уроков собираемся.
Никита: Сейчас идет время соревнований, я тоже занимаюсь волейболом. Летом это езда на велосипедах. Еще я танцую электрикбуги.
Рита: Очень хотят любви, понимания, тепла, нежности, но скрывают это.
Татьяна: Дети стали большими домоседами.
Марина: Они не дружат сейчас. На улицах пусто. Никто не гуляет, не общается.
В любовь кто-нибудь верит?
Никита: Возможно, мы слишком молоды, чтобы осознавать все это, но я верю.
Филипп: Это, действительно, чувство, когда в животе и в голове что-то происходит. Немцы называют это schmetterlinge im bauch – бабочки в животе. Я могу воспринять это как физическое и духовное осознание того, что человек симпатичен тебе. Из-за всей этой классической лирики любовь обрела совсем иной смысл. Возведена в другие понимания. Любовь у каждого должна быть своя. Каждый должен понять, как он должен любить, кого он должен любить и все остальное. Это долгий путь, который приводит к тому, что ты сам осознаешь, что и как.
Верите в то, что чувства могут быть на всю жизнь?
Никита: Я думаю, что это вполне возможно. Так много людей – мало ли что с кем может случиться. Я думаю, человек всякое творил в своей жизни за всю историю существования нашей планеты. Я верю в то, что может быть и на всю жизнь.
А есть представления о том, как должно быть?
Никита: Не существует слова «должен». Каждый человек особенный, уникальный. Есть разделения на определенные категории, но тем не менее. Может, он видит что-то по-другому, нежели ты. Я могу сказать, что цвет белый, а он, что грязно-белый. И что кто-то из нас не прав? Определенного стереотипа, как должно быть, у меня нет. Солнце должно светить, чтобы мы жили, окей.
Верите в то, что будете дальше дружить всю жизнь?
(пожимают плечами)
Влад: Он просто в Германию хочет (показывает на Филиппа). Мы в Польшу хотим.
Почему хотите уезжать?
Филипп: Я очень люблю Беларусь и хочу для нее только самого лучшего. И поэтому я знаю, что именно Европа даст мне больше знаний, намного больше знаний для того, чтобы я вернулся сюда и сделал что-то для этой страны.
У нас часто в школе встревает пропаганда: оставайтесь здесь, сидите здесь.
Если я останусь, выражая свой формальный патриотизм в том, что я остался и не уехал, то…(улыбается). Нужно перенимать опыт, это очень важно. Поэтому многие люди уезжают – в Польшу, Германию. Несколько человек из класса тоже едут в Польшу.
Влад: Я просто изучаю язык. Но когда еще не до конца был уверен, куда буду поступать, на какую специальность, вообще ничего не знал, поехал в польский университет в Люблине, и мне очень понравилось. Даже не то, какие там учителя, а то, что там все для студентов: и общежития, и студгородок, и вся территория университета, развлекательные места, секции. Только на одной территории университета. Мне понравилось это отношение к студентам. В Беларуси, мне кажется, такое мало где встретишь. Увидел там это все и понял, что хочу только туда поступать. Я хочу быть логистом или экономистом.
Хотел бы остаться жить там?
Влад: Пока не знаю.
Никита: Дело в том, что я собираюсь учиться в сфере IT. Я собирался поступать в Германию, но из-за моей безответственности я не попадаю. Поэтому решил уехать в Польшу. Собираюсь там получить какой-нибудь сертификат. Сертификат университета, в который я поступаю, котируется во всех странах ЕС, чтобы иметь перспективу добираться куда-то выше. Возможно, это молодые амбиции, которые просто разобьются о сложность обучения, таких же амбициозных, но талантливых людей рядом, но тем не менее, я бы хотел попытаться, постараться добиться лучшего, чтобы реализовать там свои идеи, свои желания. Не существовать, а жить.
Здесь люди существуют?
Никита: Нет. Просто я именно себя не вижу здесь. Тут тоже можно добиться много чего. Просто я такой вот: ленивый, амбициозный мальчик, который хочет чего-то легкого. А если стараться, то можно добиться чего-то абсолютно всегда и везде, и никто ничего не изменит. Но я решил пойти по более простому пути. Я надеюсь, что мне это поможет.
Светлана: Мне кажется, менее самостоятельные стали и более характерные. Я уже в 16 была самостоятельная, а сейчас и в 20 лет под мамкиной юбкой прячутся.
Рита: Позерство друг перед другом.
Хочется самостоятельности? Независимости от родителей?
Никита: Я и так вполне самостоятелен. Разве что завишу от родителей в финансовом плане. Я понимаю, что я вряд ли очень легко справлюсь с тем, чтобы стирать, гладить, убирать, но и понимаю, что мне это нужно будет. А раз нужно…
Влад: А я хочу. К 11 классу отпускают, родители больше дают выбора, свободы. Но с раннего детства меня очень жестко контролировали, не хватает самостоятельности.
А не страшно будет самому? Сам готовишь, сам стираешь, сам мусор выносишь?
Влад: Нет, не страшно. Я переехал за город, как только в школу пошел, и родителям было страшно за меня, как я маленький сам доберусь, контролировали все время. Я становлюсь взрослее, и появляется чуть больше свободы. Но мне все равно этого мало. Я хочу абсолютно сам выбирать, что я хочу делать и чего – нет. Поэтому я хочу скорее поступить в университет.
Для вас важно, кто как выглядит? Есть желание «попонтоваться»?
Никита: Для меня гораздо важнее, чтобы человек следил за собой в плане гигиены. Есть такие люди, которые затариваются брендовыми шмотками, а выглядят при этом отвратительно, а есть люди, которые могут в общем за 30 долларов выглядеть на десяточку. И такие люди, которые пытаются попонтоваться, при этом им понтоваться нечем, они вызывают отвращение.
Филипп: Есть люди, называются хайпбисты, которые покупают шмотки, надевают их без вкуса на себя только ради понтов.
Какое отношение к школьной форме?
Влад: Мне не нравится абсолютно. Я люблю, конечно, в костюме иногда прийти в школу, но из-за того, что я живу далеко и во второй половине дня я к репетитору еду, неудобно таскаться с этим школьным костюмом.
Вы сказали, что вам нравится зайти куда-нибудь выпить кофе, поиграть в игры настольные. А что делать, если у ваших сверстников нет финансовой возможности делать так же? Влияет на отношение к ним?
Никита: Никто не выбирает, как ему родиться. Если человек сливает всю свою зарплату на кафе, а при этом ему жить не на что, я подумаю, что он дурачок.
К нам подсаживаются подруги ребят — Катя и Ангелина, присоединяются к беседе.
Где вы берете информацию о том, что происходит вокруг?
Катя: В инстаграм-историях.
Филипп: Новости из своей страны я узнаю из различных каналов на youtube.
Влад: Если что-то глобальное происходит, то всюду это. А так – youtube, инстаграм.
А телевизор смотрите?
Хором: НЕТ!
Интересуют вообще новости?
Катя: Вообще, нет. Может мама где-нибудь что-нибудь скажет и все.
Филипп: У нас есть классные часы. Мы оттуда все новости узнаем.
А интересно, что происходит в городе?
Филипп: Последний раз я целенаправленно ходил в кино. Из youtube узнал, что оно вышло. А у нас, серьезно, нет такого портала, чтобы что-то узнавать. Но есть группы – «Типичный Брест» и все остальное. Но если честно, у нас в Бресте мало что происходит, кроме концертов.
Александр: У них никаких счетов со старшими.
Татьяна: Я думаю, что новое поколение лучше нас.
Рита: Думаю, что подросткам трудно и клёво.
Что о вас думают взрослые, как вам кажется?
Катя: Какие-то распущенные ходят тут, одеваются не пойми как.
А вы не распущенные?
Катя: Нет. Как когда.
Никита: Мне кажется, до общения с нами о нас думают исключительно плохо. Наркоманы, пьяницы, гуляки, ни о чем не думают, «Сталина на вас нет», большинство в Бога не верит.
А верит?
Никита: Я больше отношусь к агностическим взглядам.
Филипп: Нейтрально. Я за то чтобы люди во что-то верили. Но иногда религиозные правила очень ограничивают людей.
Катя: Я вообще в церковь хожу. Баптистка. Но это потому что родители меня забирают туда.
Ангелина: А я в церкви была последний раз, может, года 2 назад, но в Бога я верю.
Стыдно?
Ангелина: Стыдно.
Фотографии — Роман Чмель
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.