Вы верите, что любовь можно найти буквально где угодно? И для этого не нужно искать те самые заветные места, посещать обучающие тренинги или скачивать подкасты очередного «специалиста» в этой области. На деле всё довольно прозаично – достаточно быть активным пользователем социальных сетей (в идеале – сайтов знакомств).
В самый романтичный праздник мы совместно со школой иностранных языков Streamline представляем истории двух счастливых интернациональных пар, которые начинали с общения в режиме «онлайн».
О виртуальных отношениях, семейной жизни в Беларуси и за границей первыми расскажут Вам брестчанка Ирина и итальянец Даниэле – семейная пара, чьё знакомство в интернете завязалось ещё семь лет назад.
Ирина: Наше общение началось через сайт знакомств. Причём создавать профиль не было моей инициативой, даже больше – я не хотела всего этого. Идея создания страницы пришла маминой подруге: она хорошо знает несколько языков и давно освоила этот сайт, потому составить мою анкету на английском ей не составило труда. Я же английский совсем не знала. Даже помню, как спустя некоторое время Даниэле спрашивал: «А как так вышло, что у тебя анкета была так хорошо составлена?».
Даниэле: Во время переписки мне очень помогал переводчик: Ира писала по-русски, и я все сообщения переводил. Таким образом получалось и учить язык: первый раз видишь слово, а с третьего уже запоминаешь, что оно значит.
Ирина: Я изначально думала, что это всё шутка и воспринимала Даниэле исключительно как друга. Не задавалась целью найти любовь.
Даниэле: Мы не искали любовь: никто в такие моменты не думает найти человека на всю жизнь. Мне всегда очень нравились славянские женщины, хотелось осваивать русский язык. Тем более что обучение языков давалось мне легко (знаю шесть языков: французский, немецкий, сербский, хорватский, итальянский и русский). Правда, ещё не освоил русскую грамматику. Так что наша переписка была развлечением.
Ирина: Начали переписываться ещё в сентябре, а впервые встретились на Новый год. Я училась в витебском университете, и времени совсем не было. Выделила три дня ближе к празднику: мы провели время в Киеве. И я уехала обратно на учёбу.
Даниэле: После встречи я хотел уехать вместе с Ирой в Витебск, но она сказала, что ничего не чувствует ко мне.
Ирина: Дани очень хотел полететь со мной, но, так как я была занята учёбой, знала, что не смогу уделять ему достаточно внимания. Он этого не понимал, и мне ничего не оставалось, как сказать, что я к нему ничего не испытываю.
Когда я сдала основные экзамены, у меня появилось свободное время. Мне показалось странным, что Дани мне не звонит. Оказалось, он обиделся, но приехал. О том, что Дани уже сделал визу в Беларусь, я не знала.
Эмоции так захватили нас, что я не пришла на последний экзамен: позвонила преподавательнице и сказала, что я влюбилась. Преподавательница простила.
Через восемь месяцев после знакомства мы сыграли свадьбу в Беларуси. Люди встречаются по пять лет, а мы пару месяцев знакомы и уже женимся. Не все понимали нас.
Даниэле: Моя семья не знала о свадьбе. Если бы я сказал родителям, что женюсь в сорок лет на девушке, с которой познакомился в интернете, они бы решили, что я сошёл с ума. Потому мы им не рассказали. На тот момент лучше было утаить.
Ирина: На самом деле и мои родственники плохо реагировали. Особенно родители. Несмотря на то, что мама с подругой и создали эту анкету, они не были рады.
Даниэле: Её родители думали, что я хочу «веселиться». Мои родители могли бы говорить о том, что Ира просто хочет получить итальянское гражданство.
Но я был уверен. Знал, что она «та самая». И спросил Ирину несколько раз: «Ты же понимаешь, что делаешь?».
Ирина: Спустя пару лет мы сообщили итальянским родственникам о свадьбе. Я думаю, что они и так всё знали и видели. Мы не шифровались: не снимали кольца и в целом вели себя как женатые люди. Просто не говорили об этом вслух.
Сейчас мы несколько лет живём в Италии. Чего скрывать, в первое время было тяжело в другой стране. Я знаю, что сейчас многие наши соотечественники хотят уехать за границу, но к этому надо быть готовым.
Италия – очень красивая страна с невероятной архитектурой. В первый год после того, как я приехала, мы объездили всю страну. Особенно мне понравилась Флоренция.
Но первое время чувствовала себя в Италии некомфортно. Чтобы жить в Италии, нужно знать язык. Это правда, что там легче его выучить, но первые месяцы могут тебя сломать. У меня такое было. Я часто говорила о том, что хочу обратно. Мне там не нравилось: я не понимала некоторых вещей, даже еда была не по нраву.
Сейчас мне уже нравится итальянская кухня. Я даже умею готовить некоторые блюда: тирамису, лазанью, пасту и соусы.Я ходила на языковые курсы в Италии, но там они для эмигрантов: я хотела учить язык и не видела там людей, которые бы горели этим так, как я. Походила пару месяцев и решила учить самостоятельно. Вдобавок к книгам мне очень помогал телевизор: я смотрела его с утра до вечера. Новости, фильмы и программы, которые мне могли быть даже не интересны. И вот через пару месяцев поняла, что знаю итальянский, но говорить на нём не могу. Потом плавно-плавно начала говорить. Мне вообще очень сложно даются языки, но сейчас я говорю почти без акцента.
Даже если ты замужем за иностранцем, вид на жительство не так уж и легко получить. И без него я в Италии не могу даже в спортзал сходить: ведь у меня нет медицинской страховки.
Даниэле: Многие думают, что в Италии – рай. На деле это другая культура, язык и люди. Приехавшим будет сложно, это правда. Я сразу предупредил супругу об этом.
Раньше итальянцы были более гостеприимны. Сейчас в стране много эмигрантов, из-за этого итальянцы напряжены. Потому, если сейчас приезжают иностранцы, в Италии их встречают не так, как встречали ещё 10-15 лет назад.
Население плохо относится к эмигрантам, потому что те себя плохо ведут. Есть группировки, противостоять которым боится даже полиция.Из-за криминальных историй, связанных с эмигрантами, вечером страшно идти в одиночку. Я никогда не забуду, когда, будучи в Минске, на улице видел девушку не старше 18 лет: она гуляла поздно в короткой юбке. Я был в шоке. И не привык такое видеть. В Италии это большой риск: уже после восьми вечера темно и лучше не выходить в одиночку, особенно девушке.
Мы живём в итальянском городе Новара. Итальянцы постепенно смещаются в небольшие города, чтобы жить среди «своих». Такая тенденция связана с эмигрантами, которые приезжают в большие города.
Ирина: Большое заблуждение, что все иностранцы хорошие. При первом впечатлении все такие приятные и улыбчивые, но, когда тебе нужна помощь, мало кто отзовётся.
У меня творческая профессия, и мы спрашивали нескольких знакомых итальянцев, смогут ли помочь с работой. Все они отвечали: «Да, конечно». Пообещали помочь, но это ни к чему не привело. В Беларуси люди сразу говорят «да» или «нет».Я так и не нашла работу по специальности: работала сначала в отеле на ресепшене. А сейчас я в декрете: нашему малышу полтора года.
В Италии мы живём примерно четыре года. Первое время я приезжала, уезжала. Сейчас приехали, чтобы просто показать малыша папе. Мама приезжала несколько раз и уже видела.
Вообще здорово приезжать в другую страну как турист, на пару недель – не больше. А моя мама жила какое-то время с нами: ходила в магазин, помогала мне. И по приезде сказала, что у нас лучше.
Даниэле: Италия – это три уровня: север, центр и юг. Сам я из центра, а живём мы на севере. Тут хорошая зарплата, но у нас даже нет друзей: все живут в центре или на юге Италии. Мы не можем подружиться с теми, кто с севера: видимо, чтобы стать своим, там просто нужно родиться.
Ирина: Чтобы переехать в Италию, нужно быть готовым к трудностям и знать, что всё не будет легко. Я бы посоветовала ехать с языковой базой и позаботиться о документах. К примеру, мой диплом в Италии не признаётся. Сейчас у меня идёт подтверждение диплома. Это стоит денег. К тому же, процедура сама по себе не из лёгких: начиная от перевода аттестата и диплома и заканчивая легализацией.
Запрос приходит от шести месяцев до двух лет. После чего мне предоставят один из трёх вариантов: признают диплом (что практически невозможно), предложат сдать несколько предметов (год обучения) или его не признают и предоставят возможность поступить в любой ВУЗ страны без вступительных экзаменов. А так как там обучение не из дешёвых (по моей специальности от 7 до 30 тысяч евро в год), его прохождение не всем представляется возможным. Например, институт Марангони – 30 тысяч евро в год для иностранцев, а учиться – 3 года.
Даниэле (смеется): Это получается, чтобы заработать на такое обучение, мне понадобится работать…всю жизнь!
Ирина: Надо понимать, что Италия – не очень дешевая страна. Например, снимать квартиру обойдётся в сумму не менее 500 евро в месяц. Продукты дороже, но не намного. А вот стоимость одежды ниже, чем в Беларуси.
Даниэле: Есть множество стереотипов об Италии. Есть миф, что славянские женщины более ухоженные, чем итальянские. И это правда. Если Вы увидите в Италии женщину на каблуках, скорее всего это туристка. Либо итальянка лет тридцати пяти. Двадцатилетняя итальянка на каблуках – никогда.
Для итальянок карьера – вот, что важно. До 35 лет они не сильно задумываются о своём внешнем виде: майка, джинсы, кроссовки и короткие стрижки. После 35 лет итальянки начинают задумываться о замужестве и только тогда начинают ухаживать за собой. А если девушка рожает раньше 30 лет, итальянцы говорят, что она загубила свою молодость.
Ирина: Мне было сложно перестроиться. Я привыкла одеваться так, как это делают у нас: что-то более нарядное для вечера, к примеру. Но в тот момент, когда мне надоели неприятные взгляды окружающих, я постепенно начала одеваться, как женщины в Италии.
Даниэле (смеется): Ещё говорят, что славянские женщины много и вкусно готовят. Для нас это легенда, потому что в нашей семье повар – я.
В Италии принято, что мужчины помогают женам. Чтобы итальянец пришёл домой и лёг на диван – такого нет. У нас равноправие. Если хотите жить с человеком долго и счастливо, нужно заниматься не только своей работой.
Даниэле: У меня в Италии живут родители, и мне сложно оставить их. Но моё желание – переехать в Беларусь. Потому что – кроме пиццы, макарон и зарплат – тут всё лучше. В Италии больше возможностей в плане работы, но жизнь там проходит быстрее.
Ирина: Возможно, мы найдём компромисс: переедем в другую европейскую страну. Наш друг, владелец отеля в Италии, так и поступил: продал отель и переехал в Германию, работает на заводе «Mercedes-Benz» обычным рабочим – собирает машины. И он доволен.
Даниэле: Есть вариант переехать на юг Италии, где нет работы, но есть друзья. Сейчас период, когда мы можем решать. У нас есть такая возможность. Мы думаем о ребёнке, но не знаем, где будет лучше ему.
Брестчанка Яна и француз Жереми начали отношения с перепискив интернете семь лет назад.
Яна: Наше знакомство началось в 2011 году благодаря общей подруге. Я с ней училась в школе с иностранным уклоном: было неинтересно учить французский язык только в классе, и подруга завела себе друга (Жереми) по переписке из Франции. Однажды мы отмечали день рождения той самой подруги. Жереми позвонил поздравить. Мы поговорили все вместе. После чего началась наша интернет-переписка.
Первая наша встреча состоялась через год в Германии: там Жереми учился. Потом он приехал в Беларусь. Жереми обожает путешествовать, и ему понравилось у нас, поэтому он стал периодически приезжать ко мне. А мне, в свою очередь, было интересно: я могла общаться на французском.
Спустя два года я собралась на учёбу в Хорватию. Жереми уехал со мной. Но ему там было совершенно нечего делать, и мы решили уехать во Францию, где Жереми мне сделал предложение руки и сердца. В апреле будет три года со дня нашей свадьбы. Мы расписались и устроили ужин в ресторане с близкими.
У нас же многих цель в жизни – взять кредит на десять тысяч долларов и сделать свадьбу: покормить всех дедушек и бабушек, которых ты никогда до этого не видел. Есть, конечно, и во Франции и те, кто делает помпезные свадьбы, но мне такое не нравится.
Яна (смеясь): Многие говорят, что я нашла себе француза. Я говорю: «Нет, это он меня нашёл». Как-то в Бресте мы стояли в магазине и услышали: «Вот, смотри, девушке повезло! Она вышла замуж за француза». А чего это мне повезло? Может ему повезло больше!
Честно говоря, я никогда не мечтала выйти замуж за француза. Как и он никогда не мечтал жениться на девушке из Беларуси.
Жереми: Я учился в Германии, и родители думали, что моя жена будет немкой.
Я вообще раньше не знал, что Беларусь – это отдельная страна. Думал, что это какая-то часть России. Во Франции в принципе мало кто знает об этой стране.
Когда я впервые собрался в Беларусь, родители испугались. Мне и самому было очень страшно ехать. Вбиваешь в интернете слово «Беларусь» – натыкаешься не на милые картинки с праздниками, а на полный треш. И думаешь: куда я еду? Но когда приехал, понял, что тут абсолютно не так, как говорят о стране по телевизору во Франции.
Яна: Мы почти три года прожили во Франции. А в декабре мы уехали в Беларусь. Я хочу отучиться в медицинском колледже, Жереми устраивается на работу.
Жереми: Многие задают мне вопросы в духе «Почему ты, француз, уехал из такой замечательной страны и приехал в Беларусь?». Я понимаю, что тут есть свои сложности: с экономикой, например. Во Франции зарплаты выше, но и тратят французы в несколько раз больше. Образование, медицина во Франции – лучше. Я люблю мою страну, но там совсем не то, что мы себе воображаем.
Яна: Жереми очень любит путешествовать, потому ему было интересно приехать в Беларусь. Здесь интересно жить. К тому же ему хотелось уехать из своей страны. Это как у нас: многие хотят переехать. Не потому что не любят свою страну, а потому что интересно посмотреть другие места.
Жереми настолько вдохновился нашей культурой, что сделал тату: с матрёшкой, балалайкой, шапкой-ушанкой.
Яна: Наше представление о Франции – это типичная Франция 50-х годов. Да, там красиво, «о-ла-ла»! (смеется). А откуда взялось это выражение? Во Франции никто не говорит «о-ла-ла».
У всех розовые очки, когда речь идёт о Франции. Багеты, круассаны, все такие утонченные – это не так. Сейчас очень сложная миграционная политика в стране. Там хорошо, но важно понимать, что это и другой менталитет, и другие люди. Даже есть какой-то «японский синдром» — японцы, которые приезжают, разочаровываются и впадают в депрессию. Это нормально. Французам тоже показывают не то, что в Беларуси на самом деле: медведи не разгуливают по улице.
Говорят, что француженки очень элегантные – нет, это не так. Когда меня увидели, сразу сказали, что я не француженка. Наши девушки гораздо лучше выглядят. Нет, не во внешности дело: они ухоженные. Француженки эмансипированы. Да, с одной стороны – для женщин это неплохо: не нужно «марафетиться», чтобы выйти в магазин. Но с другой стороны – когда идёшь по улице и видишь эти вытянутые джинсы, становится неприятно. Еще у нас это обусловлено меньшим количеством мужчин, есть конкуренция.Мы идеализируем Францию, и это стране «на руку». Во-первых, туристы, во-вторых, не надо трудиться над созданием образа стране.
Мы жили в городе Клермон-Ферран. Для ребят из Парижа наш город – что-то вроде брестских Пружан. Но там красиво: город окружен вулканами, и во Франции есть всё – море, океан, горы и равнины. Но что-то не так с менталитетом народа.
В Беларуси нормально позвонить другу и предложить “потусить” в десять вечера (даже если завтра нужно рано вставать на работу). Во Франции же ты должен заранее предупредить человека (лучше за неделю).
Даже если ты хорошо говоришь по-французски, тебе будет сложно общаться с французами: культурный код не такой. Они привыкли к своим мультикам, которые смотрели в детстве, и будут строить на этом шутки, а я со своими приколами про Ивана Грозного там не к месту.
Яна: Французы очень плохи в изучении языка. В силу фонетической особенности их языка, артикуляционного аппарата они не могут произносить некоторые звуки так, как надо. Вот вы встречали англицизмы во французском языке? Всё, что с английского, они пытаются по-французски сказать на свой манер. Получается очень смешно: например, Wi-Fi (вай-фай) – «ви-фи», Spider-Man (спайдермен) – «спидерман». И самое страшное, что ты начинаешь говорить точно так же, как они: когда говорить правильно, они не понимают.
Я так много говорила на французском, что меня начинало «клинить»: могла сказать русские вещи на французский лад, вроде «сделать машину» – постирать вещи.
Жереми: Хорошо, что Яна говорит по-французски, потому что, когда приходишь домой, отдыхаешь. 
Иногда ты думаешь: «О, я знаю много слов, я все понимаю и хорошо говорю на русском». А на следующий день уже хожу и думаю: «Что он сказал?». Я не дурак, это фрустрация. Все зависит от ситуации. Иногда без проблем всё понимаю и говорю.
Яна: Жереми немного знает наш язык. Мы слушаем Ляписа Трубецкого. Но для Жереми все восточнославянские языки очень похожи, он не всегда может различить. 
Яна: Многие французы боятся путешествовать. У кого-то нет желания куда-то ехать, а кто-то просто боится. Некоторые из них живут по пятьдесят лет недалеко от Парижа, но никогда там не были. Но при этом многие французы уезжают жить в другую страну из-за проблем с налогами.
Жереми – другой: француз только по крови. Возможно, это обусловлено тем, что он очень много путешествовал, видел мир.
Яна: Франция – социальная страна. Там хорошая система помощи. Жереми не нравится, что в Бресте нет такой «подушки безопасности»: если с тобой что-то случится, ты сам за себя.
Если во Франции очень холодно зимой, власти открывают учебные заведения, где бездомные могут переночевать. В стране есть места, где они могут подстричься, покушать. Кроме того, есть денежная помощь. Нам же в Беларуси надо пройти девять кругов ада, чтобы государство помогло.
Когда мы жили во Франции, были женатыми студентами без детей и работали неполный рабочий день — нам каждый месяц помогали. Выделяли 300 евро, и мы оплачивали ими квартиру.
Это касается и животных. Вы не встретите во Франции так много бродячих животных, как в Беларуси. Мы не привыкли видеть такое, поэтому по приезде мы накупили корма и пошли кормить животных.
Жереми (смеется): В Бресте очень смешная социальная реклама в автобусах, где говорится, что, если ты не покупаешь билет, автобус будет некрасивым. А разве он сейчас красивый?
Яна (подхватывает): Когда ты видишь автобусы во Франции, создается ощущение, будто Илон Маск их создал.
Жереми: Я люблю свою страну, поэтому и критикую. Можно и Беларусь критиковать. Мне нравится Беларусь, но тут много депрессивного. Например, ваши граждане ноют, что у них нет денег. А зайдешь в ресторан – все столики заняты. Надо думать не только о деньгах: open mind – смотреть на мир шире.
Яна: Да, жалуются, что у них нет денег, и в то же время не хотят ничего делать. Понятно, что есть те, кто не может зарабатывать больше в силу особенностей и возможностей, но остальные — молодые, полные энергии?
Яна: Я успела поработать во Франции барменом, преподавателем русского и помощником врача. 1100-1500 евро – тот минимум, который зарабатывают французы. Конечно, всё зависит и от города, в котором ты работаешь. И часть от этих денег уходит на налоги. К примеру, семья Жереми отдает государству примерно 2500 евро в год.
Во Франции (как и везде) есть свои плюсы и минусы. Французские налоги настолько высоки, что многие говорят, будто проще не работать.
Если ты не можешь ничего добиться в Беларуси – это не значит, что ты приедешь во Францию и всё получится. Надо работать, тем более что зарабатывать там тяжелее — конкуренция выше. Там ты должен совершенствоваться. И делать это самостоятельно. Не так, как люди привыкли у нас: из-под палки.
Если много зарабатываешь — на тебя смотрят косо. Не комильфо. Если зарабатываешь много — не показываешь этого.
Типичные французы приходят на работу к девяти, отсиживаются до пяти – и всё на этом. Им по нраву размеренная жизнь, а те, кому хочется чего-то большего, уезжают из Франции.Если у тебя нет диплома или ты работаешь обычным официантом, барменом или пекарем – тебя не воспринимают всерьёз во Франции. Без бумажки ты никто. В славянских странах можно добиться чего-то даже без высшего образования.
Ещё такой же стереотип: если иностранец – значит сразу богатый. Я думаю, что у нас можно заработать больше. Мы (в отличие от французов) найдем, где заработать.
Фотографии — Роман Чмель
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.