Многим, наверное, знакомо это чувство. Ты долго готовился к поездке. Откладывал деньги. Загодя покупал турпутевку или билеты на автобус/поезд/самолет. Бронировал гостиничный номер или хостел. Вот, наконец, ты оказался там, где мечтал. Распаковал багаж. Выходишь — и дух захватывает. Так примерно я и живу. С той лишь разницей, что живу я туристом в родном городе.
Парадоксальное и удивительное это чувство. Прекрасное ли? Не знаю, не разобрался еще. Всякий раз что-нибудь отвлекает. Благо, есть на что отвлекаться.
Бывает, соберешься с духом и выходишь в город. Первым делом попадаешь под звуковую атаку. Со всех сторон и чуть ли не через лавочку — гитаристы, баянисты, скрипачи. Из кафе и ресторанчиков — песни на любой, самый не взыскательный вкус. Невольно радуешься, глядя на трапезничающих и вкушающих. Вот-вот, кажется, пойдут они в пляс вместе со столиками и столовыми приборами. Обернешься по сторонам в удивлении: где же аборигенам скрыться-то в центре города? Где все те забегаловки, рюмочные да закусочные, где аборигены могут притулиться в минуту душевной тревоги и слабости? Нет ничего такого! Все для туристов! Или золотой молодежи! Невольно к ним и приобщаешься. Со своими медяками то. Ну разве это не удивительно!
Потом и вовсе голова начинает кружиться. От обилия достопримечательностей, аттракционов и культурных артефактов. Что ни фонарь, то достопримечательность. Что ни лавочка, то аттракцион. Только присядешь в теньке на лавочке на площади Свободы — тут как тут другие туристы!
Оказывается, «пожарников» лавочка. Фотоаппаратами щелкают, улыбаются, некоторые обнимаются, принимая тебя за местного. Отойдешь в сторонку, чтобы с местными не отождествляли, на фигуру кованую облокотишься, а она-то ведь непростая! То «Таможенник», то «Чистильщик обуви», то «Кузнец». И опять кругом туристы с фотоаппаратами. Отбежишь от «Кузнеца», чтобы ненароком по башке молотом не трахнул, присядешь на лавочку примириться с действительностью… А это — впрямь «Лавочка примирения»! И туристы влюбленных примиряющихся из себя изображают. А какой же из тебя влюбленный то, если ты, допустим, абориген — одинокий на всем белом свете, и тебе с самим собой как-то примириться надо?
И вот оно, чудо! «Водопроводчик» из-под земли вылезает. Ты к нему со слезами умиления припадаешь! Как к родному! «Милый, — шепчешь ему в его кованую ушную раковину, — ты-то мне и нужен, только тебя мне здесь и не хватало! Как тебе здесь торчится-то из-под земли среди всего этого великолепия?». Не дает ответа кованая его душа…
Я уж, было, в Парк культуры и отдыха отправился в этих своих поисках спокойствия сугубо местного, так сказать, значения. Но нет! И там уже настигли местных культурные артефакты для туристов. Фигуры десантника и кашевара привели меня в неописуемое расположение духа. «Кашевар» этот живо мне напомнил одного из самых любимых литературных героев — Чонкина. А подслушанный разговор фотографирующихся туристов только подтвердил мои радостные впечатления. «Вот они, наши защитники!» — воскликнула мама своим резвящимся дочерям. «И то верно», — подумал я, отступая спиной, чтобы лучше запомнить образ «Кашевара»…
Усталый от самых разнообразных впечатлений, пешком возвращаюсь домой. Когда-то в следующий раз я навещу родной город. Видимо, это будет не скоро.