Сегодня наша страна (правда, в лице жюри) выбирает того, кто будет петь от её имени и под её флагом на самом известном песенном конкурсе Европы. Речь о «Евровидении», к которому в Беларуси не так много внимания, но интриг хватает: фрики, накрутка голосов, споры со спонсорами и слабый национальный отбор. Один из финалистов отбора Michael Soul — родом из Бреста. Миша не тушуется высказывать свое мнение и делиться смелыми выводами о песенных шоу. Правда, говорит, из-за этого его могут в эти же конкурсы и не взять.
Майкл Соул — брестский музыкант, первый беларус на украинском шоу «Х-фактор» и полуфиналист проекта «Голос країни». В 2016 в составе дуэта «THE EM» дебютировал в «Еврофесте», а в 2017 поехал на «Евровидение» как бэк-вокалист нашей команды. Сейчас самостоятельно борется за путёвку в Тель-Авив и является одним из фаворитов нацотбора.
О музыкальных шоу: Беларусь VS Украина
«Голос» или «Евровидение»?
— «Голос». «Евровидение» — это возможность продемонстрировать авторскую музыку, а в «Голосе» в первую очередь все решает наличие самого голоса, исполняют там мировые хиты и каверы. Хотя, если бы мы могли исполнять свои песни, из этого проекта было бы даже больше толку.
Твоя цитата: «Представлять Беларусь на «Голосе» гораздо почетнее, чем представлять Беларусь на «Евровидении». Что ты хотел этим сказать?
Я имел в виду, что на «Голосе» не будет никаких политических склок. Здесь будут оценивать умения как артиста и профессионала. Никто не скажет, что у одного больше денег, а у другого — какие-то политические связи.
Сейчас многие обсуждают, что Белтелерадиокомпания и Дробыш сговорились и хотят, чтобы на «Евровидение» от Беларуси поехала Зена. А вот нет, подождите! Аура там с какими-то высшими чинами общается, и Министерство культуры ее поддерживает. Все это не хочется слушать. Атмосферу творческого фестиваля превращают в междусобойчики.
Хотя мы были очень удивлены, когда узнали, что где-то заявили о возможном запуске беларуского «Голоса» или «Х-фактора». Купят франшизу, но денег же не хватит даже на нормальные кресла. Для того, чтобы делать такого уровня проект, нужны сильные спонсоры. Я уже молчу о предполагаемых членах жюри, которых они указали.
Кстати, о жюри. В «Голосе» твоим наставником была Тина Кароль. Как она, будучи участником «Евровидения» в прошлом, отреагировала на твою пробу в национальном отборе?
Первое сообщение, которое она написала мне в Instagram: «Чем я могу тебе помочь?». Это было что-то невероятное.
И о какой помощи ты попросил?
Так я вам взял и все рассказал! (смеется) Я понимаю, что она (как профессионал) может много чего дать. Для меня это было большой похвалой моего участия в «Евровидении».
Ты раздумывал, на какой национальный отбор подавать заявку: беларуский или украинский. То есть главное — участие? И не важно, под каким флагом?
Я завоевал определенную аудиторию в Украине. Нужно думать об этом как о бизнесе, потенциальной работе и возможности выступать. Вопрос в другом — я подал заявку и туда, и сюда. Не могу повторить, что мне сказал музыкальный продюсер «Евровидения» в Украине и «Голоса країни» Руслан Квинта, но я не смог участвовать в украинском отборе. Я хотел посмотреть на это изнутри, потому что они делают очень крутое шоу. Я знал, что не буду представлять Украину на «Евровидении».
О НОВЫХ ПРАВИЛАХ БЕЛАРУСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ОТБОРА
В нашем нацотборе не обошлось без сюрпризов. В этом году победителя определит жюри, а не зрительское голосование. Как тебе нововведение?
Двояко. Говорят, что наконец-то не будет накрутки. Когда я решил участвовать в нацотборе, то понимал, что нужно отложить где-то 1000 долларов на голосование. Выйти таким образом хотя бы на третье место, чтобы самому не было стыдно.
Я смотрю на это каждый год и знаю, как они покупают эти левые симки. Более того, сам в этом участвовал и поддерживал некоторых конкурсантов. Эта чистой воды накрутка всю жизнь — была, есть и будет! Но сейчас Белтелерадиокомпания лишает возможности зрителей быть причастными к «Евровидению». А когда зритель становится безучастным, он теряет интерес, переключает канал — и рейтинг падает.
Согласен, что это чем-то похоже на российскую модель выбора конкурсанта?
Такая модель была бы правильной. Зачем показывать отбор, где приходят 70 человек безголосых? Сделайте предкастинг, как в Украине, и выберите 5-6 финалистов, а не 10. Люди же верят, надеются, бабки тратят. Пожалейте их!
Кто-то из продюсеров или участников говорит, что для них это возможность показаться беларускому зрителю. Перед кем? У нас прайм-тайм в Беларуси — это утренние шоу! Единственная страна, где люди больше всего смотрят телевизор перед работой, а не после.
ЭТО ФИАСКО, БЕЛАРУСЬ: О ШАНСАХ СТРАНЫ НА ПОБЕДУ И ПРИЧИНЕ ПРОШЛЫХ ПОРАЖЕНИЙ
Твоя цитата связана со всем вышесказанным: «В Беларуси люди идут на национальный отбор, чтобы выиграть именно его, а не «Евровидение». Правильно ли я понимаю: ты пришел победить на самом Евроконкурсе?
Да. Я вообще не играю в этот национальный отбор, мне это не интересно. Я пришел и принес людям песню. Над вопросом, выберут ее или нет, я тоже долго сидеть и думать не буду. Я даже своим ученикам всегда говорил: «Нужно помнить только одну вещь — у вас никто и никогда не отберет ваш голос».
Веришь, что Беларусь может победить на «Евровидении»?
Конечно! Просто нужно отправлять нормальную музыку от нашей страны. Да, не с первого раза мы это сделаем. Но когда из года в год будут ездить хорошие исполнители и показывать хороший уровень, о нас начнут говорить, что мы нормальная страна.
Помню, как смотрел украинские дневники «Евровидения», и так неприятно стало, когда ведущий Сергей Притула обсуждал, что от нас едет Алексеев. Так сказать, конечно, от Беларуси-то на нацотбор пойти… Даже там смеются! А нам самим не стыдно? У нас только начинаются все эти комментарии.
Кто, по-твоему, лучший представитель от Беларуси прошлых лет?
Были хорошие люди, но есть обстоятельства, которые зритель не видит. У Колдуна были хитовая песня и интересный номер. Разве что вокально он был не очень точен. Вопрос в том, что за этим стояла большая поддержка Филиппа Киркорова. Когда рядом стоит человек, который знает всю эту кухню полностью и вкладывает хорошие деньги — из этого может быть результат.
От нас ездил прекрасный исполнитель Петр Елфимов. У него произошел конфликт с режиссером-постановщиком, поэтому были проблемы с номером. Он не был запоминающимся, хотя я и сейчас могу напеть его песню. Юзари, представлявший страну в 2015-м, был марионеткой. Он оказался заложником обстоятельств, из-за которых не смог сделать все, что хотел. Видимо, не сошлись во мнениях со спонсором номера.
Когда наш представитель едет на «Евровидение», есть 2 пути: его поддерживает БТ или он едет за свои деньги. Но самым достойным представителем на конкурсе для меня независимо от результатов является «NaviBand».
Потому что ты был у них на подпевке?
Ни в коем случае. Для меня это как раз все и подтвердило. В финале я понял, что «Navi» на своем месте. Это не формат «евро», но люди занимают свою нишу. У меня к ним вопросов нет, и у Европы тоже.
Наши же приезжают на «Евровидение», будто девственницы из монастыря. Так нельзя! Артисты в первую очередь должны показывать себя. А наши как любят? Мы наняли греческого педагога по вокалу, который не поможет, если петь не умеешь. Ни греческий, ни американский! Наняли средиземноморских бэк-вокалисток, которые умеют вырыгивать из себя пламя из блесток, и еще платье пошили, которое стоит 50 тысяч евро. За эти деньги я запишу полноценный альбом, сниму 2 клипа, куплю себе 5 концертных костюмов, и это будет офигеть как красиво.
Я понимаю, когда Бейонсе с ее голосом на миллиард долларов надевает боди от супер-дизайнера и выступает в нём в зале на 100 тысяч человек. И все смотрят только на нее саму.
О своем участии в «Евровидении», политике в конкурсе и в песне
И все же конкурс называется «Евровидение», а не «Еврослышание». Каким ты видишь свой номер?
Сейчас я работаю не в условиях «Евровидения», а в масштабах отбора. Моя задача — не отвлекать людей от основного посыла. От глаз, голоса и смысла. Большая ставка на атмосферу. Сережа Неклеса, с которым работают Tayanna, Alekseev и Егор Крид, нарисовал мне очень крутую графику.
В твоей конкурсной песне «Humanize» есть такие строки: «Our world is full of crime, we still blame the government» («Наш мир полон преступности, мы все еще обвиняем правительство»). Насколько я знаю, к теме политических подтекстов на «Евровидении» относятся очень серьезно. Не боишься, что это станет очередной провокацией?
Смысл в том, что мы виним политиков, хотя они ни разу не виноваты. Я же людей обвиняю.
Но это ведь как в дебатах: тема религии — табу, и не важно, хорошо ты о ней говоришь или плохо.
Дело в том, что здесь мысль-то хорошая. Ни президент, ни политик, ни Вася или Петя… Ты сам виноват во всех проблемах, которые происходят в мире. Если вещательная компания скажет, что слово «политика» использовать нельзя, мы сможем это исправить, окей.
При всех строгих правилах политика в конкурсе все же есть. Какой самый скандальный год «Евровидения» на твоей памяти?
2016-й, конечно! (Во время «Евровидения» в Стокгольме результаты зрительских голосований и оценок жюри впервые оглашали раздельно, а не суммарно. В результате зрители отдали предпочтение российскому конкурсанту Сергею Лазареву, члены жюри — австралийской исполнительнице Demi Im, а победила — украинская певица Джамала. — прим. авт.)
Я был всеми руками и ногами за Джамалу. И считал, что все идиоты. Все обсуждали, что она надавила на политические темы. Политический подтекст есть, но он здесь не главенствующий. Она писала о своей семейной истории и проблеме.
Один из участников конфликта 2016 года — победитель зрительского голосования Сергей Лазарев — в этом году вновь участвует в «Евровидении». Букмекеры уже считают его фаворитом, в то время как Беларусь в этом списке только на 35 месте. Как тебе его реванш?
Мне не нравится его творчество. Он очень трудолюбивый, прекрасно танцует, поет и хорошо делает все это вместе. Я просто не люблю такие голоса — бесхарактерные и сладкие. Во-вторых, я не воспринимаю адекватно людей, которые в песнях используют строчки «Unforgettable, so unbelievable» («Незабываемая, просто невероятная»). Хотя его шоу на «Евровидении», где он ползал по этим стенам, было прекрасным. Но мы опять же видим, что победила музыка. Настоящая, со смыслом и посылом.
Тебя ведь с Лазаревым связывает история с проекта «Хочу к Меладзе»?
Да, я не был его почитателем и до «Хочу к Меладзе», но эта ситуация в очередной раз показала, что это не мой человек. Лазарев сказал, что у меня не сценическая внешность, а Тимати назвал меня мебелью. Как можно говорить 17-летнему человеку о внешности, если она еще даже не сформирована до конца? А ты вгоняешь его в такие комплексы.
ОТ МИШИ СОСУНОВА К «ДУШЕВНОМУ» МАЙКЛУ
Выходит, мир был к тебе жесток, а твоя песня — призыв к гуманности?
Люди утратили свою человечность и позволяют себе быть массой. Я помню 2014 год, когда начался Майдан. Тогда я понял, что живу в том мире, где война идет где-то рядышком. И это привело меня к мыслям, что нам не хватает гуманности. Моя песня — гимн всем людям оставаться людьми даже в самые тяжелые времена.
Это история и маленького Миши Сосунова (настоящее имя Майкла — прим. авт.). Мне с человечностью редко приходилось сталкиваться. Всю жизнь только и слышал, что я уродище. О какой смелости в построении личной жизни может идти речь? Когда я в 15 лет вырвался и приехал в колледж, меня впервые начали поднимать над всеми, а не опускать. И все равно комплексы остались: в 22 года я не хожу на пляжи, потому что в свое время мне сказали, что у меня ужасное тело. Я никогда не раздеваюсь на людях и не «продаю» секс.
Мое детство было наполнено дерьмом. А с другой стороны — все это сделало меня очень спокойным к реакции людей. У меня на протяжении всей жизни не было отца. Папа для меня — это какая-то колоссальная поддержка, твой щит. За ним не страшно: есть папа, и все. Меня в этом плане воспитала улица.
С моих 13 лет со мной зависали все гопники на районе. Тогда меня никто уже не обижал, потому что они не могли этого сделать. Да и в сравнении с тем, как меня обидела жизнь, удары кулаками — мелочь.
Что помогало налаживать контакты?
У меня прекрасное чувство юмора: самоирония помогала. Хотя и ее не хватало. Тогда за меня могли постоять друзья — они были моим щитом. Потом я ходил на кекусинкай, но главным трем приемам меня научила улица. Не важно, кто на меня нападет, он за это отгребет. По крайней мере, двум людям в жизни я уже носы ломал.
Твоего папы не стало, когда тебе было чуть больше 20-ти дней. Тогда, в 97-м, он должен был представлять Беларусь на «Славянском Базаре». То, что ты начал петь, — продолжение отцовского дела?
Нет, я сам этого очень хотел. С детства плясал возле телевизора и пел. Ну что мне, в 2-3 года будут объяснять, что твой папа был музыкантом крутым и где-то там участвовал? Хотя я помню, что у нас была кассета, и мама показывала мне и свое выступление, и папино.
Мы очень близки с мамой. Она моя главная поддержка. Конкретная женщина, что и за папу может сойти. Если людям кажется, что я не подбираю слова и жестко шучу, они просто не знакомы с моей мамой.
Ты однажды сделал маме интересный подарок на день рождения — отправился на кастинг «Х-фактора» и прошел дальше. Тебе тогда было 14 лет. Это и стало началом твоей музыкальной карьеры?
Нет, но это подтолкнуло меня на то, чтобы заняться музыкой профессионально. После позора на «Х-факторе» я полгода не пел. И до этого, кстати, не пел 4 года, потому что ломался голос. Меня тревожило огромное количество плохих комментариев. Но я сказал себе: «Я буду этим заниматься!». И начал пахать.
Когда появился Майкл Соул?
В 2016-м году, когда начал выпускать авторские песни. Правда, мне запретили использовать псевдоним на «Голосе», а я их просто умолял. Объяснили, что моя настоящая фамилия им интереснее: рейтинги, хайп…
Прости за бестактность, проблемы из-за фамилии были?
Я не считаю, что они были. Разве что доставалось в детстве и комментариях в интернете. Сейчас я работаю со взрослыми людьми. Они понимают, что я не стоял на распределении фамилий. Но на всех конкурсах иностранных (даже в Украине) меня называли Майк, Майки. Так и прижилось.
Мой псевдоним впервые прозвучал на телевидении из-за ошибки ведущего — на нацотборе в 2016-м, когда я выступал в составе дуэта «The EM», вместо названия группы случайно прочитали мое имя — Michael Soul. Реакция была неоднозначная, но для меня забавная.
Случайность или судьба, но 2 года спустя имя Майкла Соула — официально в списке претендентов на участие в «Евровидении». Он был первым беларусом, который поехал на «Х-фактор», первым беларусом, который так далеко зашел в «Голосе країни»… Быть может, и первым беларусом, который привезет конкурс в нашу страну?
Текст: Артем Борец
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.