Брестчанин Сергей Дудик — один из учредителей ООО «Городские сетевые системы». Когда он решил вложиться в ресторанный бизнес, то выбрал для реализации проекта свой родной город — место, в котором хотелось делать “на совесть”. Уже несколько лет Сергей пытается открыть на улице Советской двухэтажный ресторан беларуской кухни в старом здании, которое он сам отреставрировал, но Министерство культуры против пристройки во дворе старого дома, а значит новому заведению с национальным колоритом открыться накануне празднования 1000-летия Бреста не суждено.
Мы встретились с Сергеем на Советской, 76 — территориально в условиях адреса того самого ресторана, который уже давно мог бы работать. Сергей приглашает войти со двора, через пристройку, в которой будет располагаться кухня, выдаваться готовая продукция, мыться посуда.
Каким будет ресторан, если он откроется?
Я хочу открыть ресторан беларуской кухни. Чтобы не ломать голову, куда сводить гостей города.
Не хочется делать фаст-фуд. Можно открыть очередную пиццерию. Но хочется, чтобы кухня была именно беларуская, в классическом ее понимании.
В Дрогичинском районе все сидят без работы, выращивая малину и голубику. Есть мини-фермеры — люди с руками, которые постоянно трудятся. Руки культуристов отдыхают по сравнению с их мускулатурой. У них государство не покупает молоко. А я хотел бы у них покупать яйца с желтым желтком, а не с белым, как в магазине, молоко, ягоды. Но как это сделать правильно в соответствии с нормами санэпидемстанции? Вот сейчас по Москве сеть магазинов с некрасивыми, но экологически чистыми продуктами расширяется. И мы по-любому придем к такому экологичному взгляду на продукты, рано или поздно.
Я думал, что я и фермерам помогу, и людей притяну, потому что свинина будет не комплексная, а нормальная, даже курица будет выращена на червячках, а не за день-два на анаболиках. Рыбу хотелось бы брать хищную, которую невозможно выкормить комбикормом, чтобы все было экологично. Беларусь же всегда была связана с экологией до какого-то этапа. Это могло бы стать особенностью и привлечь туристов.
Но все, что происходит, убивает потенциал.
Цены на еду будут высокими?
Вопрос интересный. Совет местных депутатов ввел коэффициент на улицу Советскую — налог на недвижимость и на землю. Он гораздо больше, чем в других местах по городу и даже по республике.
Им кажется, мы тут зарабатываем много. Я спрашиваю: “Вот вы сделали этот налог, а скажите, куда я впишу эти деньги? Я же должен буду их запустить в себестоимость блюд. Вы же ко мне придете и скажете, что я барыга”. А почему я барыга? Все ваши налоги — вот они, в этом блюде. У меня срок окупаемости этого проекта — 50 лет. Я не хочу просто что-то построить, продать, хапануть и возрадоваться. Да и это невозможно…
В первую очередь, Сергей рассказывает о деталях в отреставрированном интерьере. Ни современная мебель, ни отделка его внимание не цепляют. Мы подходим к дверям, отделяющим зал от кухни.
Эти двери старые. Я их восстанавливал. Стекла с фацетом, с хрусталем. Единственное, что добавили к дверям, — латунные накладки, чтобы официант мог толкнуть ее ногой или локтем и проносить блюда, не повреждая дверь.
Каждый кирпич я очищал вручную. Все, что находилось с артефактами, с печатями, оставлял. Этот кирпич шамотный, он был найден внутри дымохода.
То есть кирпичи в стене основного зала изначально не находились именно в этой стене?
Они были в этом здании. Я все решил использовать. Если поляк писал что-то на кирпичах, даже мне не понятное, я ими стену выкладывал, чтобы сохранить и показать. А вот это говорит об экологичности: этот кирпич однозначно сох во дворе, где бегали домашние животные. Вот отпечатки лап собаки, вот какая-то курица.
А батареи принадлежат тому времени, когда и было построено это здание. Я их долго искал и нашел на Вторчермете. Представляете? Их хотели утилизировать. Батареи теперь рабочие. Я подвел их медью, чтобы все функционировало.
Интересна история арки в зале. Слева жила Сара Коган — еврейка, которая владела мануфактурой. А справа жил поляк, который торговал обувью “Gumowe” — галошами, сапогами. И они через эту арку возили к себе во двор торф и другие необходимые материалы. Но арку решили строить напополам. Смотри, как клал кирпич поляк, а как клала Сара. Поляк — ровненько, а Сара — из кусков, криво, косо.
Сохранилась переписка с градоначальником, который два года заставлял еврейку оштукатурить ее часть здания, и она делала отписку о том, что еще ничего не заработала и сделать этого не может.
А где ты всю эту информацию искал?
Это исторические справки. Я их поднимал в Гродненском архиве. Когда решил открывать ресторан, тогда и начал. Почему весь кирпич лежит арочно? Это является несущей конструкцией, тогда так и клали. Кирпич лежит на старых рельсах. Это же я все открыл (т.е. очистил — прим. автора). Кирпич лежит на старом растворе. Если работы вести с помощью пескоструя, то он выест раствор и кирпич начнет падать. Мы все это счищали вручную, болгарочкой. А очки от всего, что летело с потолка, покрывались паутинкой, ничего не было видно. Я сменил одних строительных очков 8 пар, чтобы только арку очистить.
Лестница клепаная, старая. Перила несваренные. Все сам чистил.
Вот эти поручни тоже тех времен. И там, где древесина была утрачена, делались современные вставки, мы соединяли их. А вот тут балки — они нужны для пола. В лестничном пролете пола нет, и поэтому они торчат как декоративные элементы.
А вот эта перегородка с витражом уже современная?
Нет, это тоже находилось здесь. Раньше на этих окнах была такая же старая резьба. Я сделал ее подобие, но новую. Она здесь раньше стояла. Этот витраж тоже найденный. Я не утверждаю, что это тех времен, но он был в этой квартире, я его оставил. Вот система, которая стояла на закрытии окон. Видишь эти латунные элементы? Они ставились именно там, где брались руками люди. Оказывается, латунь и медь отталкивают болезнетворные микробы. Поэтому у нас много монет именно из латуни. Интересный факт, который узнал благодаря этим окнам.
Возвращаемся к вопросу пристройки. В 2013 году в результате осмотра здания организацией ОДО “Брестская инженерная группа” было установлено, что стена дворового фасада неустойчива, требуется ее незамедлительное укрепление. В связи с долгим ожиданием ответа от Министерства культуры обрушения Сергей решил не ждать. Проблема была решена путем возведения пристройки к зданию, в которой должны быть размещены помещения кухни. Однако Минкульт начал выносить предписания о демонтаже пристройки, и до сих пор понятного решения по этому вопросу не появилось.
Город у меня кухню принял. По закону кухню могут снести, если у меня будут нарушения градостроительных норм. Но созданная комиссия подписала, что нет таких нарушений. В эту комиссию входили пожарники, санэпидемстанция, экологи, заместитель мэра, архитектор. У пожарников есть определенные требования, а у минкульта эти требования совсем другие. Пожарники говорят: “Надо дополнительное окошко”. А Минкульт не разрешает дополнительное окошко. Санэпидемстанция говорит: “Надо, чтобы посуда грязная и чистая не пересекалась. Нужна дополнительная дверь”. Но я не выбью дополнительную дверь. Я и так еле-еле сохранил это здание.
Мне задают вопрос с подвохом: “А хватило бы мне этого здания для открытия ресторана?”. Разумеется, не хватило бы. Хотят сказать, что я эту пристройку соорудил, потому что мне не хватало площадей. Я бы ее пристроил в таком случае с помощью сэндвич-панели — сборной конструкции. Что-то не устроило — я сложил эти сэндвич-панели и увез. А я возводил капитальное строение, потому что мне надо было подпереть падающую стену. 
Почему нельзя сносить пристройку?
Снос может повлечь за собой обрушение. Помимо этого здания, может рухнуть и соседнее. Эта пристройка является своего рода и контрфорсом. Часть здания была обвисшей. Фундамент старый, бутовый. Он может простоять еще долго, если под него не подвести воду. Но вода вся была подведена под фундамент. Мы все это укрепляли так, как только могли. По проекту даже демонтаж окон был вручную. Мне сказали, что перфоратор мог на то время разрушить здание. Но сейчас они хотят экскаватор загнать и развалить пристройку. Все здание рухнет по-любому.
Вот трещины. Они пока не активны. Их тут много. Я за ними смотрю внимательно. Мы ставим маячки, пока они дальше не идут. Но начни все рушить — и все это полезет. Никто даже не нахмурился, когда об этом узнали. Вообще дичь какая-то.
Стена, которая выходит на фасад, вообще идет полукругом. И я поверх монолитный пояс тоже заливал “пузом”. Одно дело — его ровненько залить, а другое дело — все радиусы предусмотреть, арматуру выкладывать. Спасал здание. Вы же сами видите: с любовью отнесся к каждому кирпичику.
Если бы ты взял сначала разрешение, а потом пристроил кухню, вопросов бы не возникло?
Когда я делал разрешение на общее здание, я заключал договор перед Новым годом, и было несколько траншей на проект. Меня попросили заплатить одним траншем, потому что им нужно было выдать премиальные сотрудникам. Я так и сделал. И что я получил взамен? Я получил 5 дополнительных соглашений о переносе сроков проектирования. Пять! А у меня трещит здание. БрИГ, экспертная организация, говорит: “Сергей, стенка может рухнуть”. Я понимаю, что все развалится, поэтому строю.
И я не считаю, что это моя ошибка. Если ты видишь, что горит дом, ты выбиваешь окно, чтобы спасти человека. Но, выбив окно, ты совершаешь хулиганские действия. Если бы я все сделал в другом порядке, результат был бы такой же — пристройка, но было бы разрешение на руках.
Теперь тебе необходимо снести пристройку, чтобы взять соответствующее разрешение и снова построить ее?
Да, они так и пишут. Это же формализм.
Мне говорят: “Мы должны снести, чтобы не было прецедента”. Какой прецедент? Уже никто и так не хочет ничем в этом городе заниматься.
А каким образом решить сейчас этот вопрос? Есть смысл постфактум собирать документы?
Необходимо понимание городских властей. Я в Минкульте сказал: “Не выйду из кабинета без разрешения”. Требования выдвинуты не о сносе, а о демонтаже. А демонтаж подразумевает аккуратную разборку и передачу мне.
Первое: как, интересно, должна выглядеть аккуратная разборка построенного здания?
Второе: Минкульт по закону имеет право выносить решения о заморозке и о прекращении строительства. То есть он превысил полномочия и не может требовать у органов местного самоуправления демонтировать эту пристройку. Органы местного самоуправления не подчиняются Минкульту.
Сергей показывает обращение к председателю Брестского областного Совета депутатов Наркевичу Юрию Иосифовичу, в котором, кроме прочих, упоминаются нарушения ст. 9, п. 2, ст. 32 “Аб ахове гісторыка-культурнай спадчыны Рэспублікі Беларусь”.
От комментариев для tut.by научный руководитель ООО «Реставрацияинвест» В. Казаков отказался. Хотя изначально он дал все заключения. Я и замминистру объяснял: я не специалист, я делал, как мне говорили — археологические раскопки, регенерация квартала, научное сопровождение, проекты. В итоге все равно этого мало.
Мэр боится любого письма из Минска.
Сейчас идут суды. Снос оперируют тем, что были уже потрачены деньги на проект демонтажа. Я поехал в проектное бюро и спросил, как они вообще сделали проект о демонтаже, если даже ни разу не были на объекте? Ответ в Брестской проектной организации я получил такой: “Конечно, я не делал проект, я просто посчитал смету”. А как посчитали смету без госстройэкспертизы? “Так это государственные средства”. Вот и не было никаких экспертиз.
Тогда я предложил компенсировать расходы на проект о сносе. Оплатить счет, а деньги эти выделить на восстановление памятников.
В деревне Лысково (по объездной Беловежской пущи) у нас стоит красивый костел, на территории которого захоронен Францишек Карпиньский — поэт, значение творчества которого приравнивается к творчеству Пушкина. Даже никто не вздрогнул от такого предложения. А там все рушится.
На одной чаше весов мы получаем сохраненную ценность, мы получаем налоги, рабочие места, а на другой чаше весов — риск потери здания и в моем лице очень бдительного активиста. Я тогда начну снимать на камеру все, что у нас происходит. В Брестской крепости весь Гавриловский капонир полностью разрушается, кирпичи сыплются. Возле музея тоже все рассыпается, а всем без разницы.
А чисто по-человечески люди из Минкульта понимают, что ничего плохого ты делать не собирался и к зданию относишься с любовью?
Да не знаю. Плечами пожимают.
Я пытаюсь достучаться: хожу к депутатам, призываю к здравому смыслу. Пусть придут, я им все расскажу. Пусть посмотрят хотя бы.
Есть на данный момент перспективы того, что ресторан все-таки откроется?
Конечно, иначе я бы не боролся! Я готов открыться хоть завтра, дать 30 рабочих мест. За 2 года, которые они тянут, я бы оплатил немало налогов, учитывая ФСЗН. Я призываю к человеческому решению этого вопроса. В первую очередь, это выгодно государству.
Что-то изменилось после публикации на tut.by?
Произошел неплохой резонанс. Я ездил к замминистру. Он сказал, что статья “подленькая”, комментарии “подленькие”, все очень плохо и “мы не довольны, будем дожимать вас”. Но это значит все сработало, как надо. Меня зажали в угол, и любой мужчина (нормальный мужчина!) сражался бы до конца. Я не знаю, делаю я правильно или нет. Я как Портос: дерусь, потому что я дерусь. Мне лучше корить себя за то, что я что-то сделал, чем за то, что я не сделал ничего.
Стройка — это вообще опасное дело. У меня не случилось ничего со строителями во время стройки. Я расплатился с ними, соблюдал все нормы. А теперь оказалось, что я могу уголовно ответить за то, что просто пытался спасти здание. Как Дамоклов меч, занесенный над головой.
На сегодняшний день я получил справку из налоговой за 10 лет. Я отчитался за каждый рубль и за каждую копейку. И вложил все сюда.
Сергей делится мнением о том, что происходит в городе в целом.
Мне так важно, что кому-то не все равно. Ведь дело не в кухне ресторана. А в халатном отношении к культуре в общем.
Два крыла Несвижского замка построены из газоселикатного блока. Внутри Мирского замка установили новый лифт и использовали стеклопакеты. Лидский замок реставрировали с помощью обычного кирпича и железобетонных лестниц. Вот где надо было возмущаться.
А в старом городе в Варшаве немцы не оставили ничего, но его построили с нуля по старым чертежам. Вот где правильное отношение.
Я поднял снимки 40-го года — навигационные карты Люфтваффе. Немецкие летчики летали по центру, снимали перед войной. По этим картам у меня есть пристройка во дворе. И наш научный руководитель дал заключение о том, что пристройка не вносит исторический диссонанс и не диссонирует с общественным пространством. 
На фото 30-х трудно найти этот дом. Но во дворах люди строили все. Многие хранили утварь, держали животных. Сараев и пристроек было много. И то, что мне говорят, будто я порчу исторический облик, — вранье.
Раньше в постройке был разрыв между Берестейским Пассажем и зданием, в котором располагается мой ресторан. А на торце моего здания были окна. Окна заложили, убрали разрыв. И никто ни слова не сказал, никто не упомянул, что это новострой, а Пассаж пристроил к себе историческое наследие и здание ресторана уже видоизменено.
Здание рядом, где раньше была адвокатура, сейчас завешено рекламой.
А там были уникальные балконы. С них свисали литые чугунные виноградные грозди. Где сейчас они, эти балконы? Внутри была уникальная лестница. На ней при входе была бронзовая печать с именем того, кто лестницу делал. И где все это? Кто понесет ответственность за то, что это утеряно?
На словах они боятся прецедента. А то, что здания “ушатываются” и на их месте со спокойной душой строятся многоэтажки, никого не волнует.
Чистой воды формализм. А я вырос в этом городе. Я знаю каждую улочку. Мне обидно, что я хотел сделать что-то полезное, а стал врагом.
Если мы не откроемся, то что останется делать? Ничего. Нет так нет. Потеряем налоги, потеряем деньги — это факт. Но я устал, жалко трудов и сил. И не нахожу никакого понимания в своем городе.
На данный момент окончательное решение о будущем ресторана не вынесено. Идут суды. Но, если предписание Министерства культуры будет удовлетворено, пристройку снесут, а значит ресторан не только не откроется, но и вряд ли сохранится даже в виде здания.
Фотографии — Роман Чмель
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.