Живописец Мировлад Палачич на художественной сцене 7 лет в жанре «символический гротеск». За это время его работы не просто стали узнавать, но его творчество в целом стали разбирать на периоды: «Золотые, красные, цветочные… А матрешки видели? А портреты?».
Мировлад учился в Бресте, а выставляется в Германии, Болгарии, Чехии, Испании.
Казалось бы, его ни с кем не перепутаешь, даже с тем, кем был художник Мировлад Палачич десятилетие назад. А был он таким же известным и узнаваемым Вовой Ткаченко. Художником, конечно.
О том, как произошел переворот в творчестве, кто такой художник и можно ли зарабатывать, делая то, что любишь, мы поговорили с Мировладом в его мастерской.
Мы говорим сейчас с Владимиром Ткаченко или с Мировладом Палачичем?
Последние 7 лет с Мировладом Палачичем. А по паспорту я Ткаченко Владимир.
А друзья как называют?
Друзья называют Владимиром. Как художник — Палачич. Как человек — Владимир.
Как, когда и почему появился Мировлад Палачич?
Мировлад Палачич появился в 2011 году. Это псевдоним, но псевдоним, который возник неслучайно.
Я думал над ним целый год, перебирал разные фантазийные варианты, но, оказавшись в деревне, я зашел на кладбище, увидел фамилию «Палачич». Это реальная фамилия моего дедушки, который жил в Беларуси на Полесье под Пинском. Фамилия имеет югославские корни и является единственной в Беларуси: у деда было много детей, но каким-то образом все ветки заканчивались на женской линии. Все Палачичи исчезали, и я просто решил спасти фамилию.
Так как имя Владимир переводится как «владеющий миром» (я понимаю «мир» как состояние души), я решил не менять смысл, а просто поменял слоги — Мировлад. Оказалось, такое имя есть. Мировлад Палачич сочеталось хорошо. Похоже на сербского писателя Милорада Павича или Милу Йовович.
Сочетание возникло моментально: я понял, что это оно, и больше не искал. Мне нравится, что со стороны Запада оно смотрится как нечто славянское, а с нашей стороны — как нечто западное.
Произошло все это, когда я решил, что мне надо менять направление жизни и творчества. 8 лет назад я начал задумываться об этом, а 7 лет назад я на это решился.
Но ведь у Владимира Ткаченко все складывалось хорошо? Тебя все знали, твои работы пользовались популярностью.
Это так кажется. В небольшом городе легко стать известным. Проблема была не в имени, а в том, что я заходил в тупик. Такой, в который рано или поздно заходит любой творческий человек. Творческий путь — это не прямая линия, а скорее кривая с ее неожиданностями. У меня пропадало любое желание заниматься творчеством. Из-за очередного экономического кризиса все картины, которые были в галерее, раскупили за бесценок.
Я ушел из художественной школы, где преподавал, и вообще завис в воздухе, исчез. Как проживать новую жизнь, я не знал, а старую принимать уже не хотел. И свалил в деревню. Поехал туда на 3 месяца, и все это время там жил один — в доме на глухом Полесье.
Три месяца помогли: на первых картинах появились подписи «Палачич», которые я храню и берегу как память.
Первую выставку решил сделать в Гродно. И это был стратегический ход. Если бы Палачич появился в Бресте, то я знал бы реакцию заведомо. Для всех в Бресте я был Вовочкой, а тут — какой Палачич? Это вызвало бы смешок. А в Гродно меня никто не знал. Я появился таким же новым, как и человек с любой другой фамилией. И все публикации, которые печатались в газетах, были уже о Палачиче. Тогда я посмотрел на себя со стороны. А когда начал делать выставки в Бресте, то все равно встречал непонимание этой смены имен. Но семь лет прошло — и теперь уже нормально воспринимается.
Палачич появился резко и неожиданно. Никто не наблюдал постепенного превращения.
Я все спланировал. Когда разработал и поставил подпись, то сразу сделал под нее логотип. Мой одногруппник из серебра сделал печатку. Буква «Р» в логотипе — это стилизованная улитка. Улитка — это символ бесконечности. Когда я учился в школе и ходил через какие-то корчи, то собирал целые карманы пустых раковин и приносил домой. У меня с тех пор тяга к улиткам. Поэтому и в аквариуме улитки.
А до сих пор есть где-то непроданные картины Ткаченко Вовы?
Только у меня.
А в галереях?
Нет.
Когда ты уехал в деревню, у тебя были мысли о том, чтобы все бросить? Или ты знал, что снова придешь к творчеству?
Нет, не знал. Думал, что не буду больше этим заниматься. А в деревне я передумал. Не знаю как, решение было принято не разумом. Я полностью поменял технику: взял самое лучшее из того, что наработал до этого. Решил рисовать картины на дереве, а не на холстах, как раньше. А поменять основу — это достаточно сложный ход. Начал изучать старых мастеров, и оказалось, что такие мастера, как Брейгель, Босх, все делали на дереве.
Иконы тоже на дереве писались, а иконы — это отдельная тема. Тема иконографии мне очень нравится.
Она, наверное, тебе близка? У тебя в работах присутствует какая-то каноничность.
Ну да. У меня есть некоторые детские воспоминания, которые будто не совсем мои. Я до сих не понимаю до конца, как это работает. Помню, что я в детстве рисовал человечков с круглыми нимбами на головах. Как маленькие иконы. Притом у нас не было никакой религиозности в семье. В церковь меня не водили, прикосновения с иконописью не было. Возможно, это было из какого-то предыдущего опыта, о котором я не догадываюсь. Но когда-нибудь я, наверное, к иконографическим мотивам приду. Просто пока что у меня это немного перелилось в стилистику.
А был ли момент, когда ты понял, что являешься настоящим художником? Что уже не учишься и не важно, сколько у тебя работ и лет за плечами?
Вот это один из самых проблематичных вопросов. Скажем так: я счастлив от того, что, в отличие от многих людей, у меня не было проблемы выбора — я с самого детства рисовал, лепил, конструировал что-то, делал из материй. Я бы стал либо архитектором, либо модельером в каком-то другом варианте. В любом случае я бы что-то конструировал.
Я всегда рисовал и не хотел стать художником: я и так этим занимался. Это работа, в которой можно совершить много ошибок, как и в любой другой работе. И в тот момент, когда человек скажет «Я состоявшийся художник», скорее всего это будет плохим знаком. Потому что он таким образом говорит, будто дело сделал, и точка. А работа над собой — это момент совершенствования. Тут не может быть точки.
Для тебя есть разница между художником и человеком, который умеет рисовать?
Конечно. Умение рисовать — это ремесленный навык, а художник — это человек, который думает и живет как художник. Грубо говоря, не каждый человек, который умеет рисовать, является художником. И не каждый художник умеет рисовать.
По опыту мировой художественной культуры — пожалуй, да. Многие рисовали как умели, а создавали шедевры.
Это значит, что они правильно думали! Когда сочетаются два элемента, когда ты и думаешь, и умеешь, тогда вообще хорошо. Но если ты просто умеешь рисовать, но не думаешь, то ничего не получится.
Так художник — это труд, талант или какой-то душевный порыв?
Художник — это администратор своей мастерской, шеф-повар на своей кухне. С этой кухни выходят блюда. Подразумевается, что их должны попробовать другие люди. Шеф-повар должен понимать, что он обязан создавать кулинарные шедевры и создавать красивые блюда тоже.
Нести ответственность?
Да. В любом случае он подписывается в конце. Когда художник ставит подпись, он дает гарантию того, что он сделал то, что хотел. Если картина не закончена и на ней не стоит подпись, то это просто процесс и часть поиска. Я не подписываюсь, пока не буду уверен, что я готов показать работу.
И труд этот бывает рутинным. Я не скажу, что я люблю сидеть возле мольберта, когда погода хорошая и хочется погулять. И не буду врать, что я получаю массу удовольствия всегда. По 12 часов сидеть возле мольберта — кому это понравится?
Твои работы сделаны очень кропотливо и содержат много мельчайших деталей. Не каждому интересно делать такую прорисовку, когда есть такой сильный разбег в выборе стиля.
Просто нужно заниматься своим. Проблема многих — они не знают, чем заниматься. Пытаются придумать стиль. Но его придумывать не надо. Это проблема дизайнера. А проблема художника в том, насколько ты открыт, чтобы признаться в том, какой ты есть. Быть честным с самим собой. Может, многим художникам стоит задуматься над тем, что если некомфортно рисовать, тогда и не надо этим заниматься.
А все получается с первого раза? Компоновка, подбор цвета?
Ошибки возникают только по мелочи. Скелет должен быть построен сразу.
Это было проблемным вопросом — делать импрессионистический подход или графический. Из тех экспериментальных работ, где я все делал без костяка (ляпал, наливал), скорее всего ничего не получится. А если бы я спланировал — они были бы уже закончены.
Поэтому я сначала создаю костяк и работа строится как проявление фотографий: из линий путем наслоений появляется черно-белый рисунок, потом сепия, потом цветной.
Почему на картинах нет синего цвета?
Так получилось, что всю гамму, которая идет после зеленого — голубой, синий, фиолетовый — я не воспринимаю. У меня этот период пока не наступил. Но красный с точки зрения символизма — это цвет жизни. А золото тоже очень символично, и я его очень люблю.
Кого можешь назвать кумирами в творчестве?
Для меня самая вдохновляющая эпоха — это Северное Возрождение. XV-XVI век, Нидерланды. Такие представители, как Босх, Брейгель, Вермеер. Душа лежит больше к Северному Возрождению, чем к итальянскому. Еще в школе я полюбил Дюрера. Мне очень нравилась графика, символические вещи.
А из современников я могу восхищаться любым мастером, который делает свое дело профессионально, даже если это не мой стиль. Если человек работает в поп-арте, но работает классно, то мне это нравится. Из современных художников мне как раз нравятся те, кто не похож на меня. А из старых — те, которые похожи.
Первая выставка Мировлада Палачича называлась «Гротески».
А в чем символизм и в чем проявляется гротеск в твоих работах?
В целом название отражает суть творчества. Я хотел как-то назвать тот стиль, который выдумал, и назвал его символическим гротеском.
Он проявляется в искажении форм: они отличаются от реалистичных, но не входят в карикатурность. Баланс на грани.
А символизм на примере «цветочных рыцарей» — это аллегория души, заключенной в теле. Нет глаз, потому что это спящее, непросветленное состояние души. А цветы символизируют то, что свое тело человеку свойственно украшать разными атрибутами.
Для тебя важно, чтобы символизм угадывался или был? Или это может быть просто красивая работа?
Это может быть просто красиво. Считывание большей части зрительной информации происходит на подсознательном уровне. Бывает, человек не понимает картины, но они его цепляют. Может, голова начать болеть, значит его разум просто не синхронен с душой. Но душа ведь все понимает. Ей не надо ничего рассказывать.
Получается, для тебя художник — это работа?
Нет.
Но в Беларуси сложно зарабатывать на жизнь как художник? Или возможно?
У меня бывают кризисные ситуации, когда вообще нет денег. Дополнительно я никак не зарабатываю. Работая в художественной школе я наоборот ушел в яму. Там времени я потратил больше, чем заработал.
Меня спрашивают о том, как рассчитывается стоимость картины, упоминают о расчете количества потраченных красок, холста, рамы. А как можно посчитать такую стоимость, если на выставке висит одна картина, а 15 незаконченных работ, которые ты рисовал, чтобы получилась одна единственная, на которые ты потратил время и деньги, — в мастерской? Работает сама мастерская, а картина — это верхушка айсберга.
Самая дорогая моя картина была продана за 1200 евро, а в среднем по Беларуси мои работы можно купить за 100-300 долларов.
Не страшно было отойти от стабильности?
Страшно. Страшно выходить из зоны комфорта, когда нет даже маленького стабильного заработка.
Но нужна ли эта стабильность? Если стабильно мыслить, то мозг становится сухим и неинтересным.
Это всегда риск. Художники бывают голодные, ну и ладно. Но бывают и сытые.
Возможно разделить работу на «для души» и «для заработка»?
Нет. Так не получится. У меня была история, когда надо было в чешскую галерейку делать сувенирные картинки, рассчитанные на туристов-потребителей. Например, рисовать клоунов на велосипедах. 20 штук одинаковых. Один продался — вывесили такого же.
Мужчина, который держал эту галерею, рисовал котов. Одного кота рисовал час. Ни больше ни меньше. В день мог нарисовать 4 кота, потом уставал. Один кот стоит 40 долларов, 160 долларов в день за четырех.
Но уже за 2 года работы с котами от котов тошнит. В чем же тогда смысл? Довести себя до того, чтобы потом были противны краски?
В свои 22-23 года я был свеж и пытался делать так же: что-то делать для коммерции, а что-то — для себя. Не получилось. Все смешалось. В итоге ты распыляешься, а показать нечего.
То есть для тебя вопрос о том, чтобы рисовать «для себя», не стоит? Ты и так этим занимаешься?
Да. Исключением являются портреты — это совместная работа с заказчиком. Стилистика сохраняется, появляются рамки. Портреты рисовать сложно, но интересно. И я в этом жанре только учусь.
Не чувствуешь себя счастливчиком по сравнению с большинством? Ты занимаешься любимым делом для души, развиваешься, не должен ходить на нелюбимую работу.
Нет. У меня тоже немало проблем, которых нет у других людей. Когда у меня возникают небольшие кризисы и нет средств для жизни, я даже завидую им.
Но я ценю свою свободу. То, что у меня свободный график и я в любой момент могу поехать туда, куда захочу. И я готов за это платить тем, что, может быть, буду чуть беднее.
Не норма — когда человек ходит на работу с 9 до 17. Человек появился, чтобы реализоваться. А ему говорят, что он должен где-то быть и столько-то отсидеть.
В мире утвердилась мысль, что мы должны что-то кому-то. И тех, кому мы платим, — 1 процент. Остальные 99 — это те, кто платит. Искусственная система, которую придумали до нас. Деньги, телефоны — мы все пользуемся чей-то идеей. А правильная она или нет — никто не задумывается.
Тратим энергию для того, чтобы жить по придуманным кем-то правилам, а энергии для себя остается все меньше. Есть вечные темы, вечные вещи. Кризисы и политические события — это шелуха по сравнению с масштабами Вселенной. А заморачиваться шелухой не стоит. Надо мыслить глобальнее. А глобальное — это вопросы рождения и смерти.
А для тебя важно не повторять кого-то в своем творчестве? Или стилистика была и есть всегда своя?
Своей стилистики не бывает никогда. Она как растущее дерево: не может быть одинаковой. Бывает, зацепит меня другой художник своим полем, и я волей-неволей попадаю под влияние. Потом поле отходит, а я оставляю себе полезную часть.
Мы должны смириться с тем, что живем уже на большом культурном слое. Так или иначе говорить об уникальности нельзя в принципе. Ты всего лишь фильтр из той информации, которая в тебя поступает.
Но можно пытаться впитывать только то, что нужно тебе, комбинировать и выделять личное.
Еще один взгляд на авторский стиль мне подсказал мой хороший друг. Если собрать 10 художников, дать одинаковую бумагу и карандаши и попросить нарисовать чайник максимально реалистично, то кто-то за месяц, кто-то за 2 дня его нарисует. Но у всех будет разный рисунок. И все чайники не будут похожи на оригинал. Вот эта погрешность и будет являться настоящим стилем автора. Кто-то будет пытаться сделать чайник более круглым, кто-то — более квадратным. А настоящий чайник останется таким, какой он есть. И чем больше человек рисует, тем четче проявляется стиль.
А ты боишься повторить свои же старые работы?
Нет. Я часто беру свои старые темы. Рисую заново, переделываю, делаю лучше.
Я открыт для новых экспериментов и я не законсервирован. Семилетка прошла. Мне сейчас хочется сделать небольшой переворот и попробовать новый материал.
И старое, и новое твое имя мелькает изредка на афишах Брестского театра драмы. Ты постоянно сотрудничаешь с ними?
Нет, были 3 сессионные работы. Первый раз по приглашению Тимофея Ильевского для постановки «Дорогая Елена Сергеевна». Театру нужна была новая кровь, а для меня это был первый интересный опыт. Потом была постановка в большом зале — «Веселый вдовец» в попартовском стиле. А третья постановка является моей любимой — для Ивана Кирчука из «Троицы».
Благодаря нашему личному знакомству эта постановка считается брестской.
Твои декорации не похожи на твою живопись и не похожи по стилистике между собой.
Я сразу понял, что это не картины, и не смешивал стилистику. Я там применил другую часть себя — умение конструировать. То, чего мне не хватает в жизни.
Я бы хотел попробовать в Кукольном театре что-нибудь сделать. Мне это интересно.
Как не обмануться и понять, что ты на верном пути? Ведь это вечный вопрос: стоит ли продолжать то, что начал? Правильной ли дорогой идешь?
Мы никогда не можем контролировать весь процесс: когда появится нужный человек в нашей жизни или подвернется счастливый случай.
Правило такое: нужно заниматься любимым делом. Чтобы любимое дело приносило удовольствие. Если оно не приносит удовольствие — значит что-то не так.
Если оно приносит удовольствие и ты чувствуешь радость от этого, то скорее всего эту радость почувствуют и другие люди, которые будут смотреть на результат твоей работы.
Обмануть это правило не получится?
Обмануть эту систему нельзя. Это будет видно. Если делаешь что-то в удовольствие — к тебе всегда придет ответ с благодарностью. Даже если ты этого не захочешь — тебе вдогонку кинут подарок.
То есть лучше расслабиться и наслаждаться моментом здесь и сейчас?
Я придумал на днях определение этому — «словить птичку». Например, копаешь в деревне что-то, устал, работаешь, и тут раз — птичка полетела. Ты на нее смотришь и за эти несколько секунд ты чувствуешь, что все нормально. Становится легко, хорошо. Этот момент надо усиливать, раз ты его словил. Меньше закапываться в землю. Ловить птичку.
Для меня самый приятный момент — это когда я ставлю подпись. А второй самый приятный — когда покрываю лаком картину. Это называется «вскрытие картины». Во Франции были такие события (вернисажи), когда перед открытием выставки «вскрывали» работы. Художники приносили высохшие, но не покрытые лаком работы, и при всех работа открывалась, становилась такой, какой должна быть. Все цвета становились глубокими, а художник никогда до конца не мог знать, как проявится тот или иной цвет. Открыть картину лаком — это технически и символически очень важный процесс, но у нас об этом нигде не говорят.
Рецепт датского лака от Мировлада Палачича.
В итоге лак получается похожим на своеобразную мазь.
А для этого мне нужно уплотненное льняное масло, которое я делаю из обычного. Пищевое льняное масло я ставлю на балкон в трехлитровую банку на 3 или 5 лет. Оно уплотняется, просвечивается ультрафиолетом, выпадает осадок. Получается так называемый льняной лак.
Для датского лака я добавляю немного пчелиного воска в ложку. Точные пропорции не могу назвать: примерно 50 на 50, делаю на глаз. Чем больше воска, тем более матовым получается лак.
Все это я растапливаю, чтобы размешать. Чуточку канифоли для стойкости. И немного скипидара для разжижения. Потом он испарится. Когда все расплавится, получится лак. Осталось только, чтобы он остыл, и можно покрывать мягкой тряпочкой.
Фото — Роман Чмель.
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.