«Если тетя сейчас пойдёт под воду, мы пойдём ее спасать», — ёмко и иронично спасатель Дима сходу описывает своё дежурство. Мы приехали на спасательную станцию брестского ОСВОДа № 2 с самого утра. Если бы позже — много людей, ребятам надо смотреть за всеми в оба. Без шуток. Наблюдение и профилактика — на деле лучшее средство от гибели в воде. Пообщались со спасателями о культуре поведения, послушали жутковатые истории, и теперь знаем, что в деле спасения счёт идёт на секунды.
Эти спасатели мало похожи на атлетичных красавцев Малибу. Простые наши мужики, суровые добряки с шуточками. Наблюдение за пляжем ведётся круглые сутки, дежурная смена — 12 часов. На смене, согласно рабочему графику, — 3 водолаза, 2 моториста и медсестра. В летнее время смена усиливается двумя сезонными матросами: обычно это кто-то из водолазов.
Разделяем: на станции базируются не только спасатели (работают по месту — по пляжу), но и маневрово-поисковая группа из пяти человек (МПГ). Она занимается поиском и поднятием тел с грунта и поиском вещдоков, привлекается в помощь милиции, работает по необходимости по всей области. Если где-то предположительно погиб человек — приходит заявка из милиции и группа отправляется его искать.
— Что нужно, чтобы стать спасателем? — интересуемся у начальника станции.
— Позвонить! Поговорим, посмотрим. Главное, чтобы человек был адекватным. Ну и спортивным хотя бы немного, в остальном — подготовим!
Все проходят обучение и тренируются, водолазы учатся правильно ходить под воду. Спецподготовка не нужна, только здоровье: предстоит серьёзная медкомиссия. О зарплате ребята немного вздыхают — обычно, если «служба и опасна, и трудна», на большие деньги рассчитывать не приходится. Зарплата спасателей — ниже половины средней по республике. Поэтому здесь остаются работать энтузиасты.
Несмотря на кажущуюся «незанятость», тут все живет и никто спокойно не сидит. Перед началом каждого пляжного сезона водолазы обследуют и, при необходимости, чистят дно. Попадаются разные находки, что-то наносит течением. Те же рыбаки на Гребном оставляют на льду мусор, он уходит в воду и приплывает туда, куда придётся.
В экстремальной ситуации время начинает течь по-другому. Задача моториста — максимально быстро завести катер, погрузить смену и доставить на место. Есть схема зоны действия станции. Мотористы знают время, необходимое катеру, чтобы на предельной скорости добраться до разных точек. Счёт идёт на минуты.
За это время водолаз одевается, и его задача — как можно быстрее поднять человека со дна грунта. Если это происходит в зоне действия спасательной станции — есть шанс поднять человека и успеть спасти.
— Да, это работа в режиме ожидания. Бывает, говорят, что спасатели ничего не делают, пока «ждут». Но он сидит, готовый выйти по тревоге и подготовленный, потратив время на обучение и часы под водой. Все просто со стороны, а изнутри всегда имеет нюансы, — рассказывает Александр, спасатель с 12-летним стажем, начальник МПГ.
Саша говорит, что пришёл в водолазы, потому что немножко был романтиком, хотелось разобраться в водолазном деле: «Планировал, что поучусь годик-полтора, но эта история затянулась».
На наши просьбы поделиться историями получаем реалистичный ответ без романтики: «А что истории? Тут все истории написаны кровью. Захватывающих нет. Расскажите людям о работе пляжа лучше, многого не знают».
Рассказываем. Пресловутое «За буйки не заплывать!» придумано не от стремления ограничить свободу передвижения. За буями проходит судовой ход. До буёв водолазы знают абсолютно все нюансы рельефа дна, тренируются там. При несчастном случае в этой зоне водолаз с большей вероятностью может успеть нырнуть, достать человека и вернуть его к жизни.
В противовес самоуверенным и скептикам рассказываем: максимальная глубина в районе действия станции — 12 метров. Более того, дно идёт ямками — здесь копал земснаряд. Можно идти по дну и упереться в стенку. Отдельная тема — места, не предназначенные для купания (и так манящие). Везде, где шла техническая выработка (карьеры), дно похоже на лунную поверхность с кучей кратеров. В такой местности быстро найти человека почти невозможно.
Любят наши люди и порт с его белым песочком. Но там все играет скорее на гибель, нежели на спасение: резкие скаты, большая глубина, отсутствие какой-либо помощи. А спасатели могут не заметить — порт не входит в зону обслуживания станции, следят за купающимися там скорее по возможности.
Рядом с пляжем — не действующий ЖД мост. Мост хоть и не рабочий, но нужный: люди ходят по нему с Востока на Красный двор, на дачи. Молодежь и подростки — купаются, прыгают вниз, а там пеньки от старой опоры, штыри. Можно получить травму. «Можно пошуметь, его закроют. Но людям от этого лучше не будет — мост нужный. Поэтому надо совместно что-то придумать», — рассказывает начальник спасательной станции и показывает фото отдыхающих на мосту.
Вообще, в этом все эти мужики-спасатели — не в запрете и нытье, а в попытке найти компромиссы, сделать по-людски, не формально.
— Согласно правилам, подростки до 14 лет не должны находиться без родителей, но, если мы их выгоним, они пойдут в другое место, где будут вообще без контроля. Стараемся согнать их, чтобы были под носом, на виду.
Надувные матрасы — не в почете. Они, кстати, плавательным средством не считаются, и плавать на них запрещено. Детей наши ребята сгоняют с них сразу. Основной аргумент людей: «Я умею плавать». Но температура матраса — 35 градусов, воды — 20 с лишним. Упал — судорога или схватило сердце, человек уходит под воду. Обычно люди тонут молча, часто неестественно запрокидывают голову назад.
Более того, можно смотреть на человека и не понимать, что он тонет. Никаких картинных барахтаний нет. «Недавно был случай, когда ребёнок тонул на глазах у мамы. Казалось бы, та в упор смотрит, а не видит. А наш человек заметил, растолкал всех и дал жизнь тому парню», — лаконично упоминает спасатель Дима. «Приходят, бывает, и говорят: «Куда-то убежал ребёнок». А он уже на дне. Шансов реанимировать нет», — добавляет Саша.
— Уносило кого-нибудь на матрасе?
— Уносило. Уносит постоянно.
— И вы садитесь на лодку и плывете за ними? Везёте обратно?
— И ругаемся. Люди стали пользоваться этим, заплывают, ждут нас, пока приедем и посадим на катер (прокатиться обратно). Так что теперь не возим.
— А как теперь?
— Сопровождаем.
Не стоит полностью доверяться нарукавникам: лопается один, вторую руку запрокидывает на поверхность, голова оказывается в воде. Координации ребёнку, чтобы выровняться, чаще всего не хватает. Ну и надеяться на самих детей и их страх тоже не стоит: к тому, что не вызывает боли, у них нет недоверия.
Все ребята в один голос твердят о главном: каждая спасённая жизнь — это результат. Результат профилактики, работы, запретов или «заныров», но это счастливый билет. Вместе с сотрудниками МВД спасатели пресекают посещение пляжа людьми в алкогольном опьянении, употребление на пляже. Рассказывают, что пьяные тонут вообще как-то незаметно: «Как шёл, так и пошёл на дно».
Дежурство идёт не только летом — зимой нужно спасать рыбаков. Из-за халатного отношения к своему нахождению на воде, пренебрежения спасательным жилетом происходят смерти. Отрывается льдина — люди падают в воду и тонут.
— Кто бы что ни говорил, ничего лучше спасательной службы ещё не придумали, — подытоживает начальник. — Нужно тренироваться, совершенствоваться, вести пропаганду культуры поведения на воде. Одни спасатели ситуацию не решат. Люди гибнут, как правило, не на пляжах.
Мы планировали другой репортаж — об атмосфере и романтике береговой работы. Все же, как ни крути, работа на курорте местного масштаба. Тут и помидоры на клумбах, и ручная белка, и семья лебедей пришвартовывается, и цапля на острове. Но любой диалог сводился к предостережениям: на каждый совет из практики была история. В каждой истории — чья-то жизнь. Или смерть.
Фотографии — Роман Чмель
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.