День памяти жертв Холокоста в этом году пришелся на воскресенье. В этот же день в Бресте состоялась первая прогулка по маршруту памяти евреев Брестского гетто от Brest Stories Guide с гидом Ольгой Малафеечевой, которая совместила записанные в приложении воспоминания евреев с историческими точками города 1941-1942 годов — периода существования и ликвидации Брестcкого гетто.
Сбор был назначен возле памятника тысячелетию. И как бы мы ни переминались на морозе, недоверчиво всматриваясь в подходящих людей (сюда/не сюда?), компания собралась немаленькая. Желающим заранее было рекомендовано взять телефон с наушниками и скачать приложение Brest Stories Guide (чтобы слушать воспоминания). Для тех, кто по каким-то причинам остался без необходимого, Ольга включала записи со своего планшета. Плотным кольцом ее обступали на каждой точке: больше слышать — больше знать. Пришли даже дети. Мы задумались: такие экскурсии, наверное, не проводят в школе.
Тема Brest Stories Guide — антисемитизм и уничтожение брестской еврейской общины. В Бресте перед началом войны проживало около 24 тысяч евреев (около 45% населения города). После 1942 года осталось около 19 человек. Что произошло и почему в памяти об этом сохранилось так мало? Ответ на первый вопрос (еще раз, далеко не первыми) дадим мы. А на второй — ответьте себе сами.
СОЗДАНИЕ ГЕТТО
16 декабря 1941 года на территории города было создано Брестское гетто. Его границами стали улицы Советская, Маяковская, Кобринская (Кирова), Госпитальная (Интернациональная). Сейчас — центр города. Тогда — центр массовых страданий и смертей.
Из воспоминаний:
«Однажды мы возвращались с мамой домой. Я увидел, что вдоль домов тянут «колючку». Трое рабочих вкапывали столбы и натягивали колючую проволоку. Мама спросила у них: «Зачем проволока?». Они спросили, где мы живем. Мама показала им, в какой стороне наш дом. Тогда рабочие посоветовали нам убираться из этого района, пока не поздно…».
ЖИЗНЬ ГЕТТО
Взрослое население гетто должно было носить опознавательные знаки — нашивки желтого цвета. Избежать этого могли только дети — и так спасали свои семьи: пробирались за пределы гетто и добывали дрова, еду, просили подаяния. Риск был велик: в лучшем случае — жестокие побои, в худшем — расстрел на месте.
«Я не носил желтые латки ни на спине, ни на груди — вообще не носил. Я был очень вольным мальчиком. Выйти из гетто легко было любому — не в центре конечно, не на Московской улице, а на окраине, около реки Мухавец. Поднять проволоку и под ней пролезть. Было, конечно, чревато последствиями: в лучшем случае — тюрьма, в худшем — расстрел на месте. Украинские (да и еврейские) полицейские делали обход вдоль проволоки не очень часто, но делали. Они могли обыскать когда угодно и кого угодно…».
Заключенными в гетто оказывались и отличные мастера — например, по пошиву одежды и обуви. К ним приходили жители отделенного города, чтобы сделать заказ или снять мерки. Такие визиты помогали выжить: любой дополнительный доход или пища были на вес золота. Кушать хотелось постоянно. Установленный паек составлял 150 г хлеба на человека.
Прогулка дополнялась выбранными Ольгой точками из гайда: кинотеатр «Беларусь» — бывшая синагога, оригинальный фундамент которой можно увидеть, спустившись вниз по лестнице к санузлам.
Довоенный дом (1931 года постройки) доктора Арье Бегуна, построенного по проекту архитектора Михаила Навера. Доктор был активным членом еврейской общины и содержал здесь хирургический кабинет. Его жена Сара Бегун содержала в этом же доме косметический салон, в услуги которого входили электрический массаж, удаление бородавок, а также солярий.
Дом-типография по ул. Советских Пограничников, в котором издавалась газета «Голос Полесья».
О повседневной жизни евреев можно узнать из сохранившихся надписей на домах. Там (в основном) род занятий или перечень оказываемых услуг. Одну из таких надписей нашли, сбив штукатурку, на здании по ул. Островского.
ПОДПОЛЬЕ И ЛИКВИДАЦИЯ ГЕТТО
Подпольные движения возникли практически сразу после создания гетто. Главной целью было выбраться за пределы. Проводилась агитация, стягивались силы и собиралось оружие. Но плану не суждено было сбыться — практически все организаторы были разоблачены и расстреляны. Без них действовать не решились.
15 октября 1942 года началась зачистка. Около 17 тысяч человек в товарных вагонах были вывезены за пределы города (на Бронную гору) и там расстреляны. Тех, что остались в городе, убивали прямо на месте. Некоторые убивали себя сами. Около 5 тысяч человек было расстреляно в так называемых «расстрельных дворах» — месте, где останки находят даже сегодня.
«15 октября 1942 года в 6 часов утра я с сестрой завели мать и ребенка сестры в схрон к невестке. И так как там больше не было места, то, обеспечив их, мы вышли на улицу, не зная, что с собой делать. В последнюю минуту нам пришло в голову подняться на чердак нашего дома. И там, в углу, забитом досками, мы (16 человек) просидели 5 недель. Условия трудно себе представить. Холод, голод, грязь. Но я это считаю неважным. Главное, что мы были свидетелями ужасов. То есть, видеть не видели, но слышали, как приводили на соседний двор по 70-100 человек ежедневно. Им приказывали раздеваться, расстреливали и закапывали на месте.
Рано утром приходили рабочие рыть могилы. Раз было слышно, как ребенок кричал: «Мама, скорей бы уже эта пуля, мне холодно…». Это было в ноябре, а нужно было раздеваться догола. Матери раздевали детей, потом раздевались сами. И так у нас за забором (то есть на улице Куйбышева, дом 126) лежит около 5 тысяч человек.
В первые 3 дня евреев вывозили на Бронную гору. Было такое движение автомашин, как будто справляют большую победу — взятие города или что-нибудь в этом роде. После проведенной акции всю ночь были слышны пение и музыка. Так погибло еще 17 тысяч евреев. Среди них — 25 человек из нашей семьи.
Ночью 20 ноября 1942 года нас нашли несколько украинских полицейских. Но не убили — только ограбили. И нам пришлось пойти куда глаза глядят. Мы были почти раздеты — и так мучились 2 года в погребах, на чердаках, в сараях. В самые сильные морозы оставались на улице. Если не замерзли, то это чудо. По полгода мы не раздевались, не видели вареной пищи. Если бы такая жизнь протянулась еще с неделю, мы бы не выдержали. Но Красная армия освободила нас…».
Выжить удалось немногим — они-то и рассказывают нам правду. Завершилась прогулка у памятника жертвам Холокоста прощальной церемонией. Память — мощный инструмент. И в лозунге «Никто не забыт, ничто не забыто», похоже, понемногу стираются белые пятна.
Фотографии — Роман Чмель
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.