Брест мог стать Тель-Авивом, где баухаус-застройка «Белый город» внесена в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО, но не стал из-за «любви» надстраивать, подкрашивать и улучшать. Город продолжает терять архитектурное наследие, несмотря на защиту государства. Как это происходит? Кто за это должен отвечать? Разбираемся с архитектором-реставратором Николаем Власюком-старшим.
Словарь
- Реконструкция — улучшение функциональных, эстетических и потребительских качеств здания. Реконструкцию применяют в частности для старых изношенных зданий, которые не соответствуют современным функциям.
- Реставрация — восстановление здания в первоначальном виде. К реставрации относятся консервация, фрагментарная реставрация и регенерация квартала (когда восстанавливают целиком). Проще всего про реставрацию сказано в Венецианской хартии: реставрация заканчивается там, где начинается гипотеза.
- Архитектоника — композиция, построение образа объекта.
- Анастилоз — – воссоздание разрушенного памятника из его отдельных частей (элементов).
Подождите, прям вот сносят дома?
Не совсем. Схемы могут быть разными. Одна из самых кощунственных — доведение до аварийного состояния. Вот как это примерно выглядит:
- Есть дом, который является историко-культурной ценностью. Сносить его — уголовное преступление. Даже окна менять в таком доме нужно через согласования в Министерстве культуры.
- Дом отдают на баланс коммунальных служб. Те пытаются его либо безуспешно продать, либо сдать в аренду.
- Время идёт, дом изнашивается и теряет свои уникальные черты.
- Министерство культуры исключает здание из списка историко-культурных ценностей.
- Здание сносят.
Примерно такой сценарий произошёл с домом по улице Будённого, 3. Мы писали о нём подробно здесь:
Из ценности в строительный мусор. В Бресте сносят бывший памятник архитектуры
Это обсуждали и на лекции Андрея Долговского в 2018 году:
Но бывают и другие случаи, когда под видом реставрации появляется совершенно новое здание.
Вот еще один пример
Дом на Дзержинского, 34 сегодня представляет собой трёхэтажный офисный центр с мансардой и красной крышей. Здание, построенное в 1920 году, пережило войну и коммунистов, но в 2011 году пришло время реконструкции.
«Освежить» решили и рядом стоящий дом (50-х годов постройки) на 17 Сентября. Оба здания на начало реконструкции входили в список историко-культурного наследия.
[twenty20 img1=»82742″ img2=»82741″ offset=»0.5″ before=»2011 г» after=»2016 г»]Почему решили реконструировать
Если коротко, то дома признали аварийными. Степень износа здания на Дзержинского составила 73%, на 17 Сентября — 50%. Вместо исторических домов решили сделать «автостоянки с комплексом административно-торговых помещений с учётом регенерации квартала…». Именно это было написано в паспорте объекта в 2012 году.
И что, просто так решили взять и реконструировать?
Не совсем. Изначально построить здесь жилой дом хотела компания «Облик». Когда та обанкротилась, проект перекупил ЖСПК «Центр Компани». Они и занялась стройкой, которая продлилась 3 года.
По закону, чтобы строить дома в охранной зоне, нужно разрешение Министерства культуры. И оно у подрядчика было.
— У нас проект утверждён Радой Министерства культуры, и от него получено разрешение от 28 декабря 2011 года на право проведения работ на объектах историко-культурной ценности, то есть на снос, — рассказала председатель комплекса Ирина Гайдук о судьбе дома на 17 Сентября.
В 2015 году на месте двух домов появился трёхэтажный офисный центр, на него повесили «охранную» табличку, которая напоминает о том, что здесь когда-то стояли исторические здания.
[twenty20 img1=»82743″ img2=»82744″ offset=»0.5″ before=»2011 г» after=»2016 г»]Это только один случай?
Нет. С жилыми домами №54 и №56 на Карла Маркса поступили так же. Осенью 2012 года их разобрали и оставили стены фасада с деревянными подпорками — чтобы не рухнули. Летом 2013 года их уже не было.
Кто это сделал
Заказчиком нового трёхэтажного здания на месте двух старых стало ООО «Будаўнічы рай». За разработку и реализацию проекта взялся «Полесьежилстрой».
По информации «Брестского курьера», объект долгое время стоял без движения: шло согласование в Минкульте, после — в госэкспертизе. Кода реконструкция возобновилась, оказалось, что снесли фасадные стенки, которые должны были сохранить.
[twenty20 img1=»82747″ img2=»82748″ offset=»0.5″ before=»2011 г» after=»2016 г»]Николай Николаевич Власюк (старший), архитектор-реставратор. В 1996 году с отличием окончил Международную несвижскую академию, подготовил работу «Старинные кладбища Бреста», имеет сертификат специалиста ЮНЕСКО по консервации и охране старинных кладбищ.
Почему не сохранили
Когда специалисты из Министерства культуры приехали обследовать фундамент под стеной, то обнаружили, что тот начал разрушаться и долго бы не простоял. В итоге сфотографировали фасад и дали указание построить здание в таком же виде. Разницу можете видеть сами.
Архитектор-реставратор Николай Власюк-старший считает, что эти дома — сомнительные примеры реконструкции. С одной стороны, историко-культурная ценность не уничтожена, с другой — новодел сомнительного качества.
— В этих домах нет архитектоники (композиции). У каждого архитектурного стиля есть своя композиция фасадов: размещение дверей, окон, симметрия. Что делают у нас? Выкладывают орнаменты, замуровывают окна. Всё для того, чтобы добиться симметрии.
Как такое вообще возможно с «историческими» домами
Николай Николаевич предполагает, что, возможно, из-за того, что реконструкцией и реставрацией может заниматься любая организация. Правда, это не означает, что она может делать то, что хочет. У каждого проекта должен быть научный руководитель — специалист, который подчиняется напрямую Минкульту и отвечает за проект.
— Это очень серьёзная должность. Раньше научный руководитель был ещё и автором проекта реставрации/реконструкции. Сейчас — необязательно. Если научный руководитель допустил ошибки, его лишают аттестации. Его функция — соблюдение законодательства. Думаю, в том, что эти здания получились уродцами, виноваты обстоятельства: где-то министерство не досмотрело, где-то — научный руководитель.
Похожая ситуация с застройкой на Советской: ряд с бывшей «Матрицей». По масштабу вроде ничего, но композиции нет, архитектоника не соответствует исторической. Она более современная, и её не спасут аттики и полукруглые стеночки. Сделано без понятия.
Это необразованность реставраторов. Люди строят не сердцем, а умом. Они не чувствуют ауры. Дома можно менять: надстраивать этажи, балконы. Сносить — нельзя. Поймите, поменяется время, придёт сознательный владелец и сделает так, как надо. Но если оригинал снесли, то и делать нечего. Реконструкция — не творчество, а холодная наука.
Есть ли в Бресте хорошие примеры?
Николай Николаевич выделяет два здания на площади Свободы (зональный центр гигиены и эпидемиологии) и здание почтамта на проспекте Машерова. Последний по его словам восстановили в точности с историческими документами.
Вы говорили, что Брест мог быть Тель-Авивом. Что с городом не так?
— Беда в том, что в администрацию, как более пробивные, идут выходцы из деревни. В архитектуре тоже более пробивные — жители деревень. У них с детства понятие города — это большие здания, широкие проспекты и немного зелени. Это город, это круто.
Полюбив этот город, администраторы и архитекторы хотят сделать его лучше: построить повыше здания, уничтожить зелень, потому что это город в их понятии. И это местечковое понятие очень сильно влияет на вид города, — говорит Николай Николаевич.
Но в Варшаве, например, всё же хорошо сделали?
Архитектор-реставратор считает, что не очень.
— По современным понятиям то, что сделали со Старым городом, — это не реставрация. Скорее, реконструкция с анастилозом. В 1996 году я впервые приехал в Варшаву, как раз когда восстанавливали Старый город (возможно здесь Николай Николаевич ошибся в датах: 2 сентября 1980 года Старый город Варшавы был внесён в список всемирного наследия ЮНЕСКО как уникальный пример достоверного восстановления и реконструкции уничтоженного наследия). Я застал момент, когда возвращали на место старые наличники, козырьки, карнизы. Все они были блёклого цвета.
Потом кому-то пришло в голову всё взять и покрасить. Я не знаю, кто это был, но подход идиотский. То же самое мы видим у нас, когда городские власти перед приездом президента пытаются сделать всё чистенько и красиво. В итоге уборки уничтожается всё. Один из способов — сбивание старой штукатурки и наслоение новой.
В послевоенные годы ЖКХ много домов превратило в коробки с окошками. Посбивали архитектурные элементы, чтобы проще было ухаживать. Сейчас приходится срывать штукатурку, смотреть, как оно было.
В этом мне нравится Люблин. Идёшь по Старому городу — везде висят ограждения, на домах облупленные фасады. Будут деньги — отреставрируют.
Раньше было как: главный архитектор подчинялся напрямую Москве. Сейчас — облисполкому. Почему не Минкульту напрямую? Получается, что скажут главному архитектору, то он и должен делать. Пока в головах руководства страны не наступит просветление, у нас будет полная ерунда.
Наследие = политика
— У нас очень политизированное наследие. Сегодня мы говорим: русские хорошие, поляки плохие. Но нет плохих людей, есть плохая политика. Говорят: русские нагадили, уничтожили крепость. Но что бы было с Берестьем, если бы не крепость? Город был запущен после войн, лишь при Понятовском привели в достойный вид.
Да, у нас мог быть второй Вильнюс. Но кто бы знал о нём? Крепость как бренд гораздо круче. Да, уничтожили город, но такое было время. Сейчас говорят о его восстановлении. Но какой ценой? Снести крепость и поставить новодел? Но крепость — оригинал, аутентик.
Как любить то, что есть
— Город — это музей под открытым небом, где собраны образцы архитектуры разного времени. Реставраторы часто не понимают, что нужно сохранять образцы архитектуры всех периодов. Те же пятиэтажки: одну-две нужно сохранить, не уродовать их. В своё время они выполнили свою функцию.
Каждой семье нужно было дать квартиру, это была программа партии. Началось новаторское крупноблочное строительство домов. На заводе выпускали сразу готовые блоки, и это ускоряло строительство. Сейчас же нашей администрации кажется, что это некрасиво, поэтому нужно дом облепить термошубой.
Я всегда вожу студентов по таким местам, чтобы те понимали: ценность представляют не только шедевры архитектуры, но и элементы строительства. А то будет как с бетоном, который изобрели ещё древние римляне, а после о нём забыли на две тысячи лет и изобрели заново.
Вы хотите обновить историческое здание. Ваши действия:
- Подписываете с Минкультом документ, в котором обещаете не разрушать историческую ценность.
- Заказываете паспорт историко-культурной ценности. Его делают в музеях/архивах.
- Разрабатываете проект зоны охраны. Это территория, за которой вы обязаны следить.
- Обращаетесь в Министерство культуры за разрешением на создание проекта.
- Создаёте проект и отправляете его на экспертизу.
- Если всё ок, Минкульт разрешает восстанавливать здание.
Подробно о том, как можно защитить историко-культурное наследие, мы писали здесь: Как защищать историко-культурное наследие. 9 карточек
Фотографии — Роман Чмель, Яндекс-панорама
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.